Иван III — государь всея Руси (Книги четвертая, пятая)
Шрифт:
Тихо, дабы не мешать государю, прошел в покой Саввушка и оправил государю постель. Иван Васильевич не обратил на него внимания, но когда Саввушка остановился в дверях и стал ждать, Иван Васильевич, взглянув на него, спросил:
— Ты что?
— Прости, государь, к тобе Михаил Яковлич. Пущать?
— Зови.
Через минуту вошел дворецкий походного государева двора, окольничий [81] Русалка.
Перекрестясь на иконы и поклонясь великому князю, он заговорил:
81
Окольничий —
— Прости, государь, без приказа твоего. Видя огонь свечи в окне твоем, помыслил: может, надобно государю что-либо, и дошел к тобе. Может, приказ дашь какой.
— Добре, Михал Яковлич, — молвил великий князь. — Окольничии Ощера Иван Василич да Андрей Михайлыч вместе с боярским сыном Леваш-Некрасовым нарядят и доржать будут в Новомгороде мою тайную стражу под рукой Федор Давыдыча Пестрого. Ты же вместе с дьяками Мамыревым, Беклемишевым и Полуехтовым заведи тайные связи с подвойским вечевым Назарием, купцом Серапионовым Иван Семенычем и с игуменом Николо-Белого монастыря, с отцом Сидором, выведывая от них все о злодеях наших в Новомгороде. Под рукой вы будете у Китая Василь Иваныча, которого из Торжка яз возьму с собой в Новгород.
— Разумею, государь, — почтительно кланяясь, сказал дворецкий.
— Ну, иди, — заключил великий князь, — да утре, после раннего завтрака, собери ко мне воевод всех приказы мои принять.
На Димитриев день, октября двадцать шестого, въехал великий князь на Волок Ламский, где его со всем двором встречал брат Борис Васильевич, князь волоцкий.
Иван Васильевич был обходителен с князем Борисом, с супругой его Ульяной Михайловной Холмской и малолетними сыновьями их Федором и Иваном.
За ужином беседы шли о безрядье новгородском, о многочисленных жалобах великому князю обидных новгородских людей на обидчиков из новгородской Господы, на великих бояр и даже посадников и тысяцких, не только бывших, старых, но и настоящих, степенных. Ни у кого не возникало никаких иных мыслей о целях похода, кроме суда и расправы по призыву житьих и черных людей новгородских, не могущих управы в судах своих найти на сильных и богатых, которые делают наводки на суды, для чего собирают концы, улицы, сотни или просто нанимают пьяниц и бездельников, чтобы силой освобождать подсудимых…
На другой день, выступая в поход после раннего завтрака, Иван Васильевич, смеясь, сказал брату:
— По тому, как меня встречать будут и как провожать, уразумею яз, кому в Новомгороде Москва друг, а кому — ворог…
Борис Васильевич не обратил внимания на шутку старшего брата и не понял его намека, но ответом своим дал великому князю важные сведения.
— Ныне на вече, — простодушно сообщил он, — засилье житьих и мелких купцов, которых черные люди зело поддерживать зачали. Господа же более и более сильничают, совсем разоряют слабых и бедных, а те, ратной силы не имея, красного
— Поеду, сам погляжу, как они там живут, — промолвил великий князь и вышел вслед за стремянным своим, доложившим ему, что конь уже подан.
Все семейство князя волоцкого и весь двор княжой с великим почетом провожали Ивана Васильевича до коня его, стоявшего у самых ступеней красного крыльца, и далее провожали до самых выездных ворот со двора.
В среду первого ноября великий князь въехал в Торжок. Новоторы встретили Ивана Васильевича колокольным звоном, выйдя за городские ворота с крестным ходом ото всех церквей. Вече же новоторжское пригласило государя московского остаться на торжественный пир в честь его прибытия. Великий князь горячо благодарил, но от пира уклонился, ссылаясь на то, что обидные люди новгородские давно ждут суда и защиты у своего великого князя. В Торжке был только привал: войска наскоро пообедали, покормили и напоили коней.
Иван Васильевич обедал у наместника своего в Новом Торге, у Василия Ивановича Китая и, чокаясь с ним чаркой водки, молвил:
— Хочу взять тобя, Василь Иваныч, с собой в Новгород.
— Рад служить, государь! — воскликнул новоторжский наместник. — Когда прикажешь готовым быть?
— Днесь, Василь Иваныч, ежели управишься. В пути к Новугороду успеть надобно тобе списки злодеев наших прочесть, да и жалобы многие на их от новгородцев же…
— Истинно, государь, — подтвердил Китай, — а еще все вести доброхотов наших сведать и присовокупить их к жалобам…
Иван Васильевич лукаво усмехнулся и молвил:
— В тобе яз не ошибся, Василь Иваныч. Враз ты разумеешь, что надобно. А помнишь ты посадника степенного Василья Ананьина, который много наших вотчин захватил в Двинской земле?
— Помню, государь, хоша уж пять лет, как он был с высокомерием великим на Москве и ни единого слова покорного тобе не правил…
— Да, — резко прервал собеседника великий князь, — высокоумия у них у всех много, токмо ума мало. Главное же в походе сем…
— Земля, государь.
— Истинно. Дворян с их воями кормить надобно, дабы у нас постоянное войско было, и стало бы оно сильней и лучше не токмо ордынского, но и Казимирова вместе с ним…
— Все ниточки, государь, в одну совью, да такую крепкую, какой кого хочешь, того и свяжешь…
— Добре, Василь Иваныч, — милостиво заметил Иван Васильевич. — Под твоей рукой будут дьяки мои и дворецкий Русалка, которые все дела сии ведают. А теперь иди собирайся в путь, а яз отдохну мало время после обеда…
— Все содею, государь, как приказываешь…
— Ну, иди с Богом, — повторил Иван Васильевич, — да в пути все жалобы собирай, ежели жалобщики будут, и до меня их всех допущай, даже черных людей и смердов…
Пятого ноября, в воскресный день, прибыл великий князь в село Волочну, или Вышний Волочок, с двором своим и сторожевыми полками, поспев к концу обедни.
При выходе Ивана Васильевича из церкви встретили его на паперти многие новгородцы с Кузьмой Яковлевым во главе, которые все здесь, в Волочке, приезда его ожидали. От них были и первые жалобы государю московскому.