Иван Кондарев
Шрифт:
Борис улыбнулся.
— Царь, — сказал он просто, протягивая руку.
Огромный, на целую голову выше царя, широкоплечий, краснолицый Динов в белом домотканом пиджаке с оранжевой ленточкой на лацкане перекинул на левую руку толстую трость, почтительно принял ладонь Бориса в громадную лапищу и смиренно склонился, словно ожидая благословени я.
— Добро пожаловать, ваше величество, — пробормотал он.
— Благодарствуем, — ответил Борис, стараясь пользоваться здешним говором. — Чем может похвалиться местная дружба, господин Динов? Насколько мне известно, здесь между земледельцами и остальными партиями существует сотрудничество и взаимопонимание?
— Наша сила в селах, ваше величество.
— Между селом и
Все с облегчением засмеялись, увидев, что царь уезжает, и почувствовали себя уверенней.
Борис уже прощался, когда в кабинет вошли околийский инженер Милонов с застывшей на губах торжественной улыбкой и председатель Союза офицеров запаса адвокат Кантарджиев. Успев натянуть на себя полосатые брюки и черный, украшенный орденами пиджак, располневший отставной капитан мучительно старался выглядеть бодрым и подтянутым. Небольшие глазки Кантарджиева верноподданнически поблескивали под крючковатыми, словно запятые, бровями, придававшими лицу совиное выражение.
Через открытое окно доносился шум толпы, собравшейся перед городской управой, далекий гомон базара. Из-за пыльной серо-зеленой занавески в комнату проникал широкий сноп солнечных лучей, падал на стол и освещал чернильные пятна на зеленом сукне.
Кмет вопросительно поглядывал на околийского начальника, пытаясь узнать, нужно ли ему выходить вместе с царем, раз тот с ним уже попрощался.
Хатипов заметил его беспокойство, но не мог понять, в чем дело, и тоже заволновался. Борис попрощался и с ним. Адвокат незаметно облизал губы и, как только царь подал ему руку, поспешно принял ее и взволнованно произнес:
— Ваше величество, от имени воинов запаса, верных стражей престола и отечества, позвольте пожелать вам доброго пути. Воины запаса нашего города поручили мне сообщить вам об их преданности престолу и готовности отдать все силы на благо Болгарии. Застигнутые врасплох высочайшим посещением, граждане нашего города глубоко сожалеют, что кратковременность пребывания вашего величества в нашем городе лишает их возможности доказать на деле свою большую радость и преданность…
Борис искоса взглянул на него, склонил рано облысевшую голову и, торопливо пожав адвокату руку, обратился к остальным:
— Благодарю вас за добрые чувства, господа, и еще раз прошу извинить меня за беспокойство, доставленное вам моим неожиданным посещением. — Он улыбнулся и направился к двери. Адъютант последовал за ним.
Хатипов дернул кмета за рукав, многозначительно взглянул на Динова и, став между ними, пошел следом за адъютантом. Между стройными ногами гвардейского капитана, обутыми в элегантные сапоги, мелькали желтые ботинки Бориса.
Услышав сигнал царского автомобиля, Хаджидрагановы засуетились. В зале с лихорадочной поспешностью накрыли большой стол с закусками, в кухне служанки принялись резать цыплят, а на порог было вылито целое ведро воды. [71]
Никола Хаджидраганов, в полосатых брюках, крахмальной манишке и лакированных ботинках, расхаживал по залу, засунув пальцы в проймы жилета, ожидая каждую минуту, что царский автомобиль остановится возле их дома. Его жена Даринка, с колье на смуглой шее, слонялась по комнатам, останавливалась у окон и снова возвращалась в зал, разнося повсюду аромат дорогих духов. Старая чорбаджийка, бледная, ослабевшая после болезни, в дорогом платье, отделанном у ворота и на рукавах гипюром, тоже ожидала встречи с царем и зятем,
71
По старинному болгарскому обычаю, перед тем как почетные гости или молодожены впервые войдут в дом, его поливали водой в знак пожелания удачи или благополучия. Болгарская поговорка «как по воде» соответствует русской «как по маслу».
Время приближалось к одиннадцати. Стол сиял льняной скатертью и хрустальными бокалами. На полу лежал громадный белый мохнатый ковер с алыми розами.
Никола никак не мог решить, пойти ли ему в общину или лучше остаться дома в надежде, что зятю удастся заманить царя к ним. Время шло, и беспокойство в доме росло.
— Как думаешь, может, стоит пойти, представиться и пригласить его к нам? Прямо не знаю, что делать, — спросил Никола жену.
Даринка бросила на него удивленный и укоризненный взгляд, каким жены смотрят на мужей, от которых не ждут ничего кроме забот и неприятностей.
— Откуда я знаю. Я царей еще не встречала, — нервно отмахнулась она, занятая мыслями об угощении и своем туалете.
Когда Никола наконец решился и, взяв котелок, собрался уже уходить, пришел слуга, посланный разузнать, что делается в общине, и объявил, что Борис уехал.
Эта весть поразила всех словно громом. Неужели зять не догадался пригласить царя? А вдруг Борис обиделся, что никто из родных его адъютанта не пожелал ему представиться? Даринка закусила губу и с ненавистью взглянула на мужа, старая чорбаджийка расплакалась. История с монистом снова угрожала выступить на первый план и восстановить в доме прежнюю гнетущую атмосферу.
Чтобы избежать упреков и насмешек отца, Никола вышел на улицу. Наряд его привлек внимание прохожих, и только тут он понял, что допустил ошибку, показавшись в таком виде. Люди могли догадаться, в чем дело. Служанки наверняка разнесут сплетню по всему городу, и Никола, не успев выбраться из одного глупого положения, тут же попадал в другое. Более того, он приказал не открывать сегодня магазин — еще одна глупость!
Первой его мыслью было направиться в кафе «Брюссель» и дать всем понять, что он просто опоздал представиться царю. Не спеша, спокойно, с подчеркнутым достоинством и безразличием… Николе казалось, что таким образом ему удастся скрыть истинное положение вещей и обратить все в свою пользу. «Одеться-то я оделся, да опоздал и ничуть из-за этого не волнуюсь», — должен был выражать его беззаботный вид. Но, дойдя до верхней площади, где находились адвокатские конторы, он вспомнил о приготовленных закусках, о жареных цыплятах и напитках, и ему пришло в голову устроить званый ужин. Никола тут же решил попросить совета у старого Христакиева. «Если позвать гостей, то и Дари нка немного развлечется, и сплетни утихнут», — рассуждал он, входя в прокуренную, мрачную контору адвоката, украшенную портретами народняцких лидеров.
Старший Христакиев, которого в городе звали Вельзевулом, человек лет шестидесяти с толстой нижней губой и высоким, изрезанным морщинами лбом, вел все дела фирмы «Хаджи Драган Христов и сын».
Приезд Бориса произвел на него сильное впечатление и возродил в нем надежду на падение дружбашской власти. Увидев Николу, он поднялся из-за стола и, довольно потирая волосатые руки, радостно и обещающе закивал ему, словно говоря: «Ну, видел, что происходит?» Но Никола не понял, что означал этот жест, и, не стесняясь, тут же начал самым откровенным образом выкладывать адвокату свои заботы.