Иван Мошкин, атаман Каторжной.
Шрифт:
– Садись, паря, – дружелюбно обратился к нему новый сосед слева. Сосед справа только хмуро кивнул. так что колпак на его бритой голове закачался. Крайний из гребцов
– Карп Кондраев. С нами вот, на скамье Василий Жилин, Юрий Сенцов, все мы из казаков. Назовись и ты, что за человек, откуда к нам.
– Мошкин Иван, возчик. Из Тулы я.
– Ну, тоже дело, – улыбнулся жёлтыми зубами Карп,– не с Дона или Яика, но неплохо.
Как заметил юноша, его знакомца посадили на скамью впереди них.
– Там дети боярские, да крестьяне с Волги. Сам Апты посадил вместе, как купил их в прошлом году в Азове. Он у нас паша весёлый, когда кнутом не пугает, конечно. Тогда, в прошлый год, худо было, мор на катерге начался, двадцать гребцов в море мертвыми покидали, да и десять турок смерти не минули. Я, вот, уже пятнадцать лет веслом ворочаю, – грустно закончил
– И не выкупают никого?
– Нет. Апты-паша не продаёт. Да у него серебра два сундука, награбил около Сицилии. Он только французов не трогает, бережётся султанского фирмана, что б на суда с белым флагом и золотыми лилиями никто и посягнуть не смел.
– А я думал, что он на султанской службе.
– Точно, только падишах жалованья таким как Апты-паша не даёт. платит звонким серебром только во время войны. А так кормись сам, как хочешь. А на катерге народу пятьсот человек, и всех накорми, да жалованье дай. Но еды много, сухарями весь трюм завален. И ещё- не моги даже огонёк запалить- мигом повесят. Пожара боятся больше, чем Суда Божьего. Иногда дорогие грузы и купцов берёт на борт. Вот и сейчас опять Исаак бен Лазар со своими мехами до Стамбула пойдёт с нами. Живёт на корме, там, в каютке рядом с каютой паши.
Конец ознакомительного фрагмента.