Иван Московский. Первые шаги
Шрифт:
Как в те дни версталось войско? Например, Московский городовой полк состоял из личной дружины Великого князя и дружин бояр московских. И все эти, безусловно, уважаемые люди, не желали «плясать под дудку безусого юнца». Особенно их бесила жесткая дисциплина. Они считали такое обхождение не уместным для воинов. Дескать, Ваня словно с холопами обращается.
Сами дружинники тоже бесились с того, но не все и не в той же степени, как бояре. То есть, явно находились под их влиянием. Посему в общем и в целом настроения старых воинских контингентов было крайне неблагоприятно для перевода в новый строй.
– Ты не кручинься, бать, - усмехнувшись произнес Ваня. – Оно ожидаемо
– И что делать?
– Как что? Собаки лают – караван идет. Гнуть нужно свою линию потихоньку. Вон, моя рать вполне недурно уже воет. А значит – увеличивать ее численность надо, да заменять потихоньку ею старые дружины.
– А с дружинами что делать?
– А ничего. Просто не поднимать их по возможности. Да, при первом удачном случае, распускать. Мало ли чем провинятся? И боярство не жаловать. Поначалу то все равно придется. Но редко и неохотно то делать. Ныне ведь только князья, бояре да купцы дружины держат. Купцы – особняком стоят. А вот бояре – опасны своим желанием к самостийности. Сам же знаешь, сколько бед от того. Тут и дружины, и права старинные. Морока одна.
– Так как же без бояр-то? – Удивился Великий князь.
– А ты дворянство плоди – слуг Государевых. Да титулы им начни давать. Тут подумать нужно. С кондачка не решить. Но мню – надо табель делать о рангах. Чтобы и титулы, и звания, и должности расписать в порядке общего взаиморасположения. Кто над кем стоит и как при дворе твоем служить станет. Вот слуг своих и станешь назначать сообразно.
– Мудрено.
– Это только так кажется. Я тебе вечером привезу свои записи по этому поводу. Думал. О том, что бояре не желают переходить на новый строй службы – не знал, но догадывался. Им-то он совсем не интересен.
– А бояре смуту не учинят? – Насторожился отец.
– А чего им смуту творить? Ты их ничего не лишаешь. В случае острой нужды – к делу призываешь. А так – не дергаешь. Благодать! Новых же боярством не жалуй. Разве что изредка за заслуги особые. Старые же сами вымрут без волнений особых.
– Ну если так… - задумчиво произнес отец, покивав, - я подумаю.
И перешел к куда более насущному вопросу. В 1471 года Ахмат стал единоличным правителем Большой Орды после смерти старшего брата. Разгром Казанского ханства напугал многих правителей татарских держав. После удачной кампании 1471 года, в ходе которой Москва смогла присоединить Новгород и разбить Литву, это обеспокоенность существенно усилилась, мягко говоря. Дошло до того, что даже Крым, бывший вот уже несколько десятилетий верным союзником Москвы, обеспокоился. И не только Крым. Несмотря на предельно миролюбивую риторику и татарские державы, и Литва, и Ливония испытывали нешуточное волнение. Слишком решительные и масштабные успехи Москвы их напугали. Никому такое соседство оказалось не по душе. Даже опосредованно.
– Ты ожидаешь прихода Большой Орды? – Наконец спросил Ваня.
– Да. Поэтому Филиппу по прошлом годе и поверил. Тем более, что и повод есть – мы дань давно не платим.
– Но минувшей кампанией мне удалось побить большие рати новгородцев
– Как мне передали, в Орде никто не верит в эти россказни. Они считают, что мы так им голову морочим. И рати там были небольшие, раз пешцами удалось их одолеть. Будто бы ты побил два литовских отряда разбойных да Новгород сам ворота открыл.
– Хм. А что, на Москве их людей в то время не было?
– Видимо не было.
– И сколько их может прийти?
– Не знаю… - покачал головой отец. – Все зависит от того, сможет хан Ахмат примирится со своими противниками или нет. Если Сибирское и Крымское ханства да Ногайская орда выставят войско в поддержку Ахмата – много татар придет.
– Значит будем готовиться к худшему, - произнес Ваня.
– Я к июню отправлюсь на стругах к Алексину и буду стоять там. При нужде, легко и быстро спущусь на стругах хоть до Коломны.
– А почему в Алексин?
– Это самый западный наш городок по Оке. Если Ахмат пойдет по литовским землям к нам, минуя Рязань, то Алексин станет первым на его пути. Если же через Рязань, то мы заранее узнаем, куда он идет. Из Алексина мне легче всего будет совершить переход рекой.
– А не боишься встать на его пути с горсткой воинов? Три сотни всадников и восемьсот пешцев – не великая сила.
– Всадников я тебе оставлю. Их на стругах перебрасывать неудобно. Да и ни к чему они там.
– Тем более. Он ведь тебя сомнет.
– Отец, ты же видел действие моей пехоты в бою. Ты опять ее недооцениваешь.
– Твои пешцы…
– Пехота.
– Хорошо, пехота, - поморщился отец, - она победила отряд всего в шесть сотен всадников…
– На реке Шелони – около двадцати сотен.
– Пусть так. Ахмад же приведет много больше. Меньше ста сотен и не жди. А может и больше.
– Так и что? Он приведет степных воинов. У них брони железные будут едва ли у шестой части. Да и то – совсем не обязательно. Остальные – это обычные пастухи, поднятые в ополчение.
– Но их будет много!
– А у меня будут стены. Ты опять не веришь моим словам? В крепости, пусть самой убогой, хан Ахмат ничего не сможет сделать моей пехоте. Особенно, если усилить ее саламандрами. Приступом он крепость не возьмет. А осаду долгую держать не сможет.
– Хорошо, - недовольно буркнул Великий князь после долгой паузы.
– Ты не веришь мне?
– Верю, - нехотя ответил Иван Васильевич. – Но уразуметь не могу. Дивно и странно все. Понимаю, что ты ту литовскую конницу под Москвой разогнал ссаными тряпками. Словно бродяжек каких. Но все одно – чую – беда приключится.
– Думаешь, что убьют?
– Чувствую.
– Ну и леший с ним. Тебе же легче станет, - усмехнулся Ваня.