Иван Московский. Том 5. Злой лев
Шрифт:
Иоанн медленно обвел взглядом всех присутствующих. Встречаясь с каждым глаза в глаза и вынуждая их опустить взор. Ибо выдержать ТАКОЙ взгляд — попросту опасно. Это вызов. Открытый вызов. Что сейчас было крайне опасно. Иоанн бы демонстративно растерзал.
Потом не спеша прошел вокруг стола.
Пытаясь найти хоть какой-то символ.
Но ничего.
Пусто.
Просто кресло, примятое недавним сидением. Шахматные фигуры. И больше ничего.
— Кто же это был? — наконец шепотом спросил Иоанн. — Белый волк… Безумие какое-то.
Он провел рукой по примятому кресло.
Все остальные молчали.
— Кар! — подал
И все на него уставились. Кое-кто даже перекрестился.
А король усмехнулся.
Красивая легенда, придуманная им некогда для того, чтобы морочить голову местным ожила. Белый волк. Кто он? Неужели это действительно кто-то из предков или посланников высших сил? Он не был похож на ангела. Но что он знал об ангелах? Те милашки с церковных росписей явно из другого теста. Однако Иоанн твердо знал — Содом и Гоморру не пухлые херувимы резиновыми дидло уничтожали.
— Что думаете, други мои? — наконец король, принимая ворона на руку.
— Твой предок дает тебе знак, — твердо произнес хан. — Сам или через посланника.
— Да, — согласились остальные ханы.
Иоанн скосился на других. И там многие также кивнули, соглашаясь с этой трактовкой.
— А ты что думаешь, Отче? — обратился Иоанн к Патриарху.
— Мне все это очень не нравится, — осторожно произнес тот, помня, что легенде Рюриковичи были древним родом Скьёльдунг, что выводил свое происхождение от древнего языческого бога Одина. И ему как православному Патриарху связываться с такими вещами не хотелось решительно. Однако, выдержав паузу, он все же добавил. — Но совет дельный.
— И что, больше никто не скажет за торговлю?
— Нет, — произнес тот, кто больше всех за нее «топил», не отрывая взгляда от ворона на руке Иоанна. От его черного, бездонного глаза. — Мы заработали много денег. Мы сможем годами воевать, не испытывая в них нужды. Так что вся эта возня… это просто пустое стяжательство. Поклонение золотому тельцу. Что грех, как учит нас святая церковь.
— Кто-нибудь выскажется за переговоры?
Тишина.
Иоанн медленно обернулся. Но никто ничего не сказал. Вообще.
— Они хотят драки. — тихо, почти шепотом резюмировал король. — Будет им драка…
Часть 1. Глава 10
1483 год, декабрь, 21. Москва.
Иоанн сидел на колокольне Успенского собора[1], укутавшись в теплую одежду, и смотрел на Москву. Новую. Обновленную Москву, которую благодаря чрезвычайным усилиям он отстроил буквально за пару десятилетий.
Старый белокаменный кремль, построенный еще во времена Дмитрия Донского, ушел в прошлое. Вместо него стояла кирпичная махина в размерах и кремля, и Китай-города разом. Только более упорядоченная и единообразная что ли. Ну и стены повыше. Причем ее строили не как кремль на роль самостоятельной крепости, а сразу как внутреннюю цитадель для большого укрепленного города, что достаточно сильно повлияло на архитектуру. Была возведена и внешняя крепостная стена для защиты посада — ее построили сразу после обновления кремля в новых размерах. Прямо по периметру так называемого Земляного города, который должны были построить в самом конце XVI века, но… не дождались.
Город внутри был спланирован
Ключевой момент — типовыми проектами домов, стоящих на аккуратно размеченных улицах и переулках.
Это создавало некоторое однообразие городскому ландшафту. Но времени особого у Иоанна не было. Поэтому дозволив украшать фасады домов по своему усмотрению, он застроил город так, как хотел. За свои деньги. А потом вселяющимся жителям сдавал дома в аренду или продавал, отбивая вложения. И дозволяя при желании перестраиваться, сохраняя, впрочем, определенные правила.
Например, в кремле строить ниже трех этажей попросту не разрешалось. А вне кремля — ниже двух. Да, этажи были не высоки. И, как правило, даже двух метров не имели. Но для тех лет и ростов — вполне. В конце концов состоятельные люди перестроят сами, а остальным и этого жилья за глаза достаточно. Потому что оно хоть и эконом класса, в его понимании, но на фоне деревянных построек, какими была заполнена Русь — смотрелось чуть ли не хоромами.
Кстати, топить по-черному в Москве он тоже запретил. Напрочь. Для пущей пожарной безопасности. Из-за чего каждый новый дом строился с нормальной печкой. Никаких особых изысков. Однако это кардинально повышало и чистоту, и безопасность, и экономичность отопления…
И таких нововведений хватало.
Старых жителей Москвы было не так много. Тех, что жили еще в старом кремле и окружающем его посаде. Ведь того же Китай-города в 1460-1470-е годы еще просто не существовало. Даже в проекте. И столица Великого княжества в принципе не выглядела подобающим образом к началу его правления. Мелковата.
Так что особого масштаба споров и конфликтов не возникло. Особенно после разборок с дядей, попытавшимся захватить власть, пока Иоанн был в походе. Тем более, что ничего сильно крамольного новоиспеченный король и не предлагал. Просто переселить всех в кирпичные жилища, чтобы не горели постоянно.
Кто мог строил сам.
Тут Иоанн не неволил.
Только смогли такое очень немногие. Ведь практически все бригады каменщиков и прочих подобных специалистов работали на найме у короля. А мастерские, выпускающие кирпич да черепицу, поставляли ее преимущественно Иоанну. Так что обойти и перебить эти козыри было крайне непросто. Однако кое-кто смог. Остальные же довольствовались типовыми проектами. Во всяком случае пока…
— Лепота… — тихо произнес король.
— Да, красиво. Красный кирпич очень интересно смотрится в ваших снегах, — заметил посланник короля Неаполя.
— Он еще красивее выглядит оттого, что четверть века назад тут стояла только маленькая крепость с несколькими селами вокруг.
— Я, к сожалению, не застал. Но мне говорили.
— Очень жаль, что вышло так с Элеонорой.
— Мой король не держит зла. С женщинами бывает сложно. Он сам ни раз обжигался.
— Но за дочь ему ведь все одно обидно. Родная кровинка.
— Да. Обидно. Это глупо отрицать. Но то, что его внук унаследует тебе моего короля греет больше. И он готов смириться с тем, что его дочь не смогла удержать власть. Тем более, что он знает, кто смущал ее разум. Это многое объясняет и заставляет его злиться не на жертву, каковой оказалась Элеонора, а на истинного злодея.