Иван Московский. Том 5. Злой лев

Ланцов Михаил Алексеевич

— Это же Рим!

— Вот именно. И такое поведение выходит за рамки.

— Я же сказал — мы не идем!

— Я тебя когда-нибудь обманывал или подводил?

— Нет. Но тут другое!

— Он, — указал Антуан в сторону проходящего войска, — задумал что-то грандиозное. Руины Венеции не дадут соврать.

— А зачем он с ней это делает? — спросил Людовико Сфорца. — Красивый город был…

— Что делает? Присылает к городу пиратов, которые убивают всех, кого встретят на островах и засыпают землю солью? — уточнил с усмешкой Антуан.

— Да.

Это совершенно лишнее. Он наказ виновных. Разорил все и сжег. Зачем же город изводить? К чему? Место то хорошее.

— А ты не заметил, что каждый год об этом расходятся слухи по округе. И каждый год все вспоминают, за что Иоанн их покарал. Сурово покарал. Одна из вещей в которых он последователен и неумолим — это рабство. И он на это не жалеет ни денег, ни сил. Тем более, что сделать это нехитрое дело пиратам не сложно.

— Ладно. Мне этого не понять. Но причем тут Рим? Почему в связи с этим походом ты о Венеции вспомнил.

— Во-первых, она у нас перед глазами. А во-вторых… ты прям вот уверен, что Иоанн не засыплет Рим солью?

— Ты верное шутишь! Какой солью?! Это же Рим! — воскликнул Карл.

— А это, — указал Антуан на руины города на острове, — Венеция. Еще двадцать лет назад она казалась если не вечным городом, то несокрушимым. Ее могущество простиралось так далеко, что даже Курия ему иной раз завидовала. А что Венеция представляет собой сейчас? Ты видишь? А все почему? Потому что крепко поссорилась с одним человеком, с которым еще круче разругался Рим.

— Вижу… — хмуро произнесл Карл. — Но Рим. Рим он не посмеет.

На этот довод у Антуана начался приступ истеричного смеха. Даже Моро улыбнулся сдержано.

— Что смешного я сказал?! — крикнул раздраженный король Бургундии.

— Иоанн посмеет все, что посчитает нужным, — тактично ответил Моро. — Если бы у него был трепет перед Римом, он бы не устраивал Виленского и Краковского Сеймов. Да и говорил о том, что Рим — проклятый город.

— К Риму уже подходили с войском христианские правители, дабы воззвать к голосу разума Пап. — заметил, отсмеявшись Антуан.

— Но не разоряли.

— Его разоряли. Такое тоже бывало в истории. Думаешь, в этом есть что-то особенное? Да и… вспомни наследником какого рода он является. Скьёльдунги. Это один из древнейших родов норманн. А не Рим ли возносил молитвы, прося защитить его от ярости норманн?

— Те времена прошли!

— Что мешает их возвратить?

Карл промолчал.

Антуан же продолжил.

— Вот скажи мне, зачем Иоанн тащит с собой Патриарха Константинополя? Просто из тоски по доброму другу, что притащил ему реликвии из сокровищницы султана осман?

— И зачем?

— Я не знаю. И никто не знает. Но очевидно одно — не спроста. Иоанн что-то задумал. Что-то грандиозное. Он не разменивается на мелочевку в таких играх. Видишь — он уже сломал Священную Римскую Империю. Играючи. Словно та была хрупкой игрушкой в его руках. А потом Фридрих предложил сословиям избрать Иоанна королем Германии и принять его наследником. Ты понимаешь, что это значит?

—

Так это не слухи? — переспросил Моро. — А то болтают всякое.

— Если бы… Сам Иоанн отказывается. Он даже поставил довольно жесткие условия. Их не примут. Но обсуждают. Что само по себе удивительно.

— Что же там за условия такие?

— Упразднения внутренних таможен с созданием общей имперской. Введение единого имперское налогообложение, имперских законов и армии. На последнее, как вы понимаете, никто не согласиться.

— А на остальное согласится?

— Вполне. Я кратко их изложил. Логика же, озвученная Иоанном, звучит куда как интереснее. На первый взгляд идет ущемление власти на местах. Но если его послушать и подумать, то это приведет к бурному развитию торговли и производства товаров. Что скажется очень благодатно на местных властях, которые получат куда больше денег и иных ресурсов, чем раньше. Это и вызвало бурное обсуждение в Империи. Говорят, что Имперские города прям возбудились. Но армия…

— А вы представляете, если они согласятся? — тихо произнес Карл.

— Это невозможно.

— Пусть так. Но представь. Они согласились. Ты видишь эту армию. — махнул он рукой в сторону войск Иоанна. — Как по-твоему, какую после этого Империя сможет выставлять? В десять раз больше? В двадцать?

— Боюсь даже предположить. — чуть подумав произнес Антуан. — Но их согласие будет означать, что ни Бургундии, ни Франции, ни Милана как независимых держав более не будет. Входят ли они в состав Империи или нет — не важно. Старая Империя времен Трояна будет возрождена. В расширенном и дополненном виде. Иоанн ведь и сейчас в состоянии нас разгромить, не сильно вспотев. И завоевать. А тогда… боюсь, что даже поход не потребуется. Мы сами на все согласимся. Только бы этот поход не состоялся. Он превратится совсем уж в несокрушимую стихию… как императоры древнего Рима времен расцвета Империи…

— Есть в этом что-то сакральное, — философски заметил Людовико Моро.

— Сакральное?

— Завоевание без войны и кровопролития. Не каждый так может.

— Кровь будет. — возразил Антуан. — Посмотри на османскую державу. Хороший тому пример.

— Пусть так. — кивнул Сфорца. — Она будет. Но проливает ведь ее не он и не его люди и не его приказу. Злодеи творили это зло по воле своего сердца. Иоанн их не заставлял, не провоцировал и не подталкивал к этому. Просто султан ослаб, и они, как шакалы, набросились на него.

— Но если бы Иоанн туда не пришел…

— Если бы Папа не послал на Иоанна Фридриха, то они бы не посмели тронуть султана. Просто опасаясь расплаты. Так что если на этот вопрос смотреть с этой стороны, то виновен в этой крови покойный Сикст.

— Опять Папа, — скривился Карл. — Вам не надоело?

— Антуан прав. — возразил Моро. — Там, в Риме, произойдет что-то очень важное. И я хочу быть поближе. Брать свою долю последним — значит получить объедки.

— Не боишься, что Бурбоны или Трастамара у тебя Прованс заберут, пока ты гуляешь по Италии?