Иван Московский. Том 5. Злой лев
Шрифт:
— Смешно на них смотреть. То ли дети, то ли того хуже.
— Отчего же?
— Если завтра Иоанн не сможет быстро победить, то ему конец. Тут и гадать нечего. А если выиграет… никто из них даже не пикнет. Будут как овечки сидеть тихо и заглядывать ему в рот.
— Ты их недооцениваешь.
— За глазами — да, помоют кости. Но открыто бросить вызов — нет. Не посмеют. Да и, пожалуй, даже за глаза поостерегутся.
— А ты сам — веришь в то, что он может победить?
— Я? — переспросил Фридрих.
— Да. Ты.
Император задумался.
Крепко
— Он считает, что ему покровительствуют высшие силы, — после долгой паузы произнес Фридрих. — А их пути неисповедимы. Бог ли, Дьявол ли. Что мы знаем об их планах? Ничего. Так что тут и гадать нечего.
— Ты видел воронов, что за ним следуют?
— Кто же их не видел?
— И знаешь, что он Скьёльдунг?
— Разумеется. И я знаю, что Скьёльдунги в былые годы выводили свое происхождение от сына Одина. Только к чему все это?
— В старых легендах говорит, что Один — лукавый бог. И что он ведет воинов к славе, забирая их к себе в Вальхалу на пике этой славы.
— Ах… вот ты о чем… Покровительство древнего языческого бога. Это было бы верно, если бы Иоанн не окружал себя христианством. Если бы не обращал в него людей. Если бы не строил храмы. Вряд ли эта легенда, распускаемая его врагами верна.
— Возможно. Но мне кажется, ничем хорошим эта история у моста не закончится. Если он не сможет его завтра быстро и легко взять.
— Верно. Его убьют. Эти, — кивнул Император в сторону бурно спорящих аристократов, — накинуться на него как шакалы, ведомые своим страхом. Раненный лев не так страшен.
— Да, наверное. Но я буду последним, кто поведет на него свое войско в такой ситуации.
— Отчего же? Из благородства?
— Делла Вольпе как-то рассказал мне подробность одну о судебном поединке Иоанна с его дядей в Москве. Он тогда сказал умирающему дяде, чтобы, когда тот попадет в ад, то бил ближайшего черта в ухо. Отбирал вилы. И вступал в бой. Без жалости. Без сожаления. И пообещал, что если дядя будет хорошо драться, то его предки подойдут на драккарах, видимо подразумевая, что с дружинами, и ад содрогнется от ярости норманн.
— Упаси Господи такое увидеть! — воскликнул Фридрих и перекрестился. В свое время читал хроники и был наслышан о том, что это были за «прекрасные» ребята.
— А я бы посмотрел на то, как дружина Иоанна расстреливает набегающие толпы демонов из артиллерии, — расплылся в улыбке Антуан. — Или ты думаешь, что его войско… его дружина не последует за ним?
— Глупости все это и ересь… — отмахнулся Император. — Но к чему ты мне это рассказываешь?
— К тому, что даже если на него набросятся все эти шакалы, то драться он будет до последнего. И его люди, привыкшие побеждать, тоже. Даже раненый лев — это лев. Особенно загнанный в угол. Здесь, на правом берегу Тибра, все будет завалено трупами и залито кровью. Да, Иоанн не выживет и не уйдет. Но плата за это будет такой…
— Разумно, — чуть подумав кивнул Фридрих. — Будем надеяться, что до этого не дойдет…
Так, в подобных разговорах,
На нее все поглядывали из соседних лагерей и даже с противоположного берега Тибра. Но молчали и не пытались его перебить. Больше всего, конечно, эта служба нервировал Папу, который также присутствовал тут. И внимательно наблюдал. Река в этих местах была не широкой. И было видно невооруженным глазом как само действо, так и слышны слова молитвы. А там Патриарх просил за него. За Папу и за прочих врагов короля, за спасение их и наставление на путь истинный. Про битву не слова. Словно и не намечалось ее.
Внимание всех, кто наблюдал в эту ночь за лагерем было приковано к этой службе. В то время как остальное шевеление в лагере оставалось в основном не замеченным. Хотя возня там и не утихала…
И вот наступило утро 28 октября 1485 года.
Раннее.
Солнце только осветило округу.
Войско отправилось отдыхать с вечера довольно рано и успело хорошо отдохнуть. И оттого легко поднялось, выглядя свежо.
Выстроилось перед Патриархом. И тот уже провел перед ним краткую утреннюю службу. Причастив каждого с помощью своих помощников.
Короткая, пламенная речь.
И войско пришло в движение.
— Матерь Божья! — воскликнул Антуан, когда бойцы стали получать пики и щиты из обоза.
— Что там? — напрягся стоящий рядом Фридрих.
— Сегодня какое число? Какой месяц?
— Двадцать восьмой день октября. А что? — удивился Карл.
— А когда Константин Великий разбил своего оппонента здесь же, у Мульвиевого моста?
— Осенью где-то, — пожал плечами Фридрих. — Но причем тут это?
— Сам посмотри. — ответил Антуан. И передал ему зрительную трубу.
— Господи Иисусе! — меньше чем через минуту воскликнул Император, когда приноровился и присмотрелся.
— Да что там такое?! — раздраженно воскликнул Карл, который вяло наблюдал за ними от палатки. Даже толком на облачившись. — Что вы ахаете?!
— Хризма.
— Что?! Кто?!
— У Иоанна на всех щитах изображена хризма.
— Ох… — выдохнул кардинал, что ехал с Фридрихом от самой Вены. — Двадцать восьмое октября. Это же тот самый день…
— Как удобненько… — заметил Антуан.
Тем временем войска короля Руси выстроились и приготовились к атаке. Впереди он поставил своих спешенных телохранителей, которые были «упакованы» в прекрасные полные латные доспехи.
Они взяли в руки пики.
Навесили плечевые ремни круглых щитов пикинеров. Не только для красоты и символизма, но и потому, что они позволяли прикрыть единственное уязвимое место во фронте — левую подмышку.
И пошли в атаку на мост.
Все три сотни бойцов.
Прямо в лоб на спешно строящихся швейцарцев.