Иван Великий. Первый «Государь всея Руси»
Шрифт:
Посольство Плещеева и его манера поведения произвели сильное впечатление в Стамбуле. Михаил Андреевич Плещеев – тот самый «московит», из уст которого султан, по выражению К. Маркса, услышал «гордые речи». Впервые перед султаном непобедимой Османской империи, внушавшим трепет всей Европе, стоял посол государства, хотя и готового к дружественным переговорам, но не склонного ни к какому унижению и заискиванию. Как и с Германской империей, с Османским султанатом Русское государство готово было вести переговоры только на равных.
В своей ответной грамоте Баязид II обещал прекратить утеснение русских купцов и предлагал продолжать и расширять торговлю. Начало прямым дипломатическим контактам между Москвой и Стамбулом было положено. Это открывало новые перспективы в восточной политике Русского государства.
К середине 90-х годов XV века создание единого Русского
На заре нового века
Людовик XI, по словам своего биографа, мечтал о том, «чтобы все кутюмы (обычаи. – Ю. А.), переложенные на французский язык, были сведены в одну хорошую книгу». Могущественный и мудрый король Франции, победивший в многолетней борьбе всех своих врагов, на закате жизни хотел создать судебное законодательство, единое для всего королевства, но ему не хватило «пяти или шести лет жизни». «Хорошо поступает тот, кто делает добро, пока есть возможность», – заключает по этому поводу Филипп де Коммин [226] .
226
Коммин Ф., де. Мемуары. С. 238.
…И вот перед нами – единственный сохранившийся до нашего времени список судебного кодекса великого князя Ивана Васильевича. Это копия, близкая по времени к оригиналу [227] .
«Лета 7006 года месяца септемвриа уложил князь вел [ик]ий Иван Васильевич всея Руси с детми своими и с бояры о суде» – таков заголовок этого уникального памятника. Долгое время составителем Судебника считался Владимир Гусев, и только сравнительно недавно распространилось мнение, что этот сын боярский (когда-то посол к тверскому Михаилу Борисовичу, впоследствии казненный за участие в заговоре) не имеет скорее всего к Судебнику никакого отношения – просто в одном из списков летописи по невнимательности переписчика известие о Судебнике оказалось соединенным с упоминанием Гусева в следующей затем фразе. Это мнение, впервые обоснованное Я. С. Лурье и Л. В. Черепниным, в настоящее время разделяют большинство исследователей. По всей вероятности, оно справедливо. Владимир Гусев – весьма незначительный деятель, и трудно представить, что именно ему было поручено составление основного закона государства – первого после «Русской Правды» общерусского кодекса. Кроме того (и это главное), Средневековье не знало авторского права. Кто бы ни был «составителем» Судебника, его имя не могло попасть на страницы официозного источника. Поиски «автора» Судебника (а на этот счет высказаны остроумные гипотезы) столь же увлекательны, сколь и безнадежны. Скорее всего (но это тоже гипотеза) Судебник составляла комиссия из наиболее квалифицированных и доверенных лиц – дьяков, руководителей складывавшихся центральных ведомств, накопивших достаточный опыт в судебных и административных делах. Трудно оспорить мысль, что Судебник составлялся не по чьей-либо частной инициативе, а по поручению главы государства и отражал правовые и социальные идеи великого князя Ивана Васильевича и основное направление его политики.
227
Судебники XV–XVI вв. М., 1952. С. 19.
Так или иначе, составление Судебника стало важнейшим государственным делом, а его утверждение – актом большого политического значения. Нет сомнений, что в этом деле действительно принимали участие высшие чины государства – дети великого князя (совершеннолетними были к тому времени Василий, Юрий и Дмитрий) и бояре. Скорее всего в утверждении Судебника участвовал и внук великого князя Дмитрий Иванович, которому было уже почти 14 лет.
Судебник впервые конституирует центральный суд Русского государства – это суд бояр и окольничих, в котором непременное участие принимают дьяки – секретари, а фактически руководители ведомств. Впервые было узаконено, что суд – не только право, но и обязанность
Судебник зафиксировал важную дифференциацию в правах местной администрации. Только наместники «с судом боярским» могли судить уголовные дела и дела о холопах. Наместники и волостели без боярского суда в соответствующих случаях должны были обращаться в Москву.
Важнейший момент: наместники теперь не могли судить «без дворского и без старосты и без лутчих людей» – норма обязательного участия представителей местного населения в наместничьем суде, впервые зафиксированная в Белозерской уставной грамоте 1488 года, теперь была распространена на все Русское государство. Ограничение произвола наместников предполагало контроль не только сверху, из центра, но и снизу, со стороны самого населения. Это имело принципиальное значение. Делался первый шаг к превращению Русской земли в сословно-представительную монархию. Через полвека из этого положения Судебника 1497 года выросла система сословного представительства на местах, вытеснившая наместничье управление.
Нововведения касались не только судебно-административной системы, но распространялись и на сферу социальных отношений. Они коснулись, в частности, древнего института холопства – личной зависимости от господина. Издавна холоп не считался гражданином государства, его жизнью и имуществом бесконтрольно распоряжался господин. Развитие феодальных отношений вносило свои коррективы в старые порядки. Со времен Мономаха были известны формы ограниченного, неполного холопства. К XV столетию выделилась категория привилегированных «холопов», аналогичных западноевропейским министериалам, фактически феодалов, владевших селами и управлявших целыми волостями.
Крупные изменения в фактическом положении холопов начались в последние десятилетия XV века. Уже в 1478 году, после включения Новгородской земли в состав Русского государства, поземельная (обежная) даль была распространена на всех без исключения земледельцев, в том числе и на «одерноватых» (холопов) – в этом смысле они были впервые приравнены к крестьянам. В 80–90-е годы многие холопы-министериалы (послужильцы) были верстаны поместьями и превратились в феодалов – служилых людей великого князя. Судебник 1497 года пошел еще дальше и впервые внес заметные изменения в юридическое положение и социальный статус холопов.
Уже само по себе ограничение числа инстанций, которые могли выдавать грамоты на владение холопами («полные») – такое право сохранялось только за наместниками с боярским судом – свидетельствовало об усилении контроля государственной власти над сферой отношений холопства.
Впервые в государственный закон была введена статья о холопе, бежавшем из плена: такой холоп «слободен, а старому государю не холоп». Бегство из татарского плена требовало мужества и искусства. Наградой была свобода – не только от плена, но и от прежней зависимости.
Еще более важным было освобождение от холопьей зависимости служащих у господина «по городскому ключу». «Русская Правда» когда-то установила обельное (полное) холопство для всех, работающих в хозяйстве господина («по ключу»). Теперь в том старом законе была пробита важная брешь – в городском хозяйстве господина отныне работали свободные люди. Прежняя жесткая форма похолопления «по тиунству и по ключу» оставалась только в деревне. Это показательно – и на Руси, как и в Европе, развивались городские отношения, складывался новый облик горожанина – свободного (разумеется, в феодальном смысле) человека. Имело важное значение и постановление Судебника о том, что самостоятельно живущие дети сохраняют свободу и после похолопления отца.