Из блокады
Шрифт:
– Не совсем. Управлять Миром, это то, что делаешь ты? Это же ты прислал к нам волков?
– Волков не знаю, - дядя Дима забрал у меня кувшин, и сам сделал несколько глотков.
– Тебе было плохо, я не хотел, чтобы с тобой случилось плохое, а всё остальное случилось само. Ты думаешь, можно заставить подчиниться животных? Ненадолго можно, но когда отвернёшься, зверь вонзит в тебя когти. А вот ежели Мир поймёт, чего тебе надо, он сам сделает. Только надо стать частью Мира. Другому Мир не поможет.
Я забрал у дяди Димы кувшин, и надолго припал к вину. Получается, вождь сам признал, что лес исполняет его желания. Эх, моя нерешительность, надо было
В этот раз усилий вообще не понадобилось: я разжевал хмель, подумал в нужном направлении - внутри, будто что-то щёлкнуло, и нарисовалась картинка: огненные брызги, разноцветные сполохи, радужные мерцания и переливы... красота, и жуть неодолимая; надо бы скорее вынырнуть из блистающего водоворота, и не получается; пучина влечёт.
Если спрятаться, свернуться в клубочек и замереть - про меня забудут. Нет! Вцепились и тянут в глубину. Похоже, конец! Спасите! Вдруг - тихий шёпот: "Всёхорошоуспокойсярасслабьсявсёхоро..." Чуть-чуть, совсем немного, отпустило. "Это ты, дядя Дима?" - послал я робкую мысль. "Кто ещё?
– зашелестело в ответ.
– Иди за мной..." Я зажмурился, и нырнул в радужный водоворот...
Меня пронзили искрящиеся волны. И настал миг, когда показалось - я понял: цветной хаос и не хаос вовсе, а сложная, и почти непознаваемая структура. Теперь я видел не только искорки сознаний, но и то, чем наполнено пространство между этими сознаниями. Я разгадал, как всё это связано. Лесной псевдоразум, он такой сумасбродный... чужой! Он впитывает в себя всё! Будь ты муравей, чья искорка сливается с другими такими же искорками в бесформенное сознание муравейника, или волколак, чей серый ум рыгает страхом и ненавистью. Неважно, кто ты - я тебя вижу. Жизнь кишит, мерцает, перетекает из одного в другое, связывается разноцветными нитями, заплетается и расплетается. Подчиняется сложным и строгим правилам. Если понять эти правила, если разобраться в связях...
На миг показалось, что я понял и разобрался. Если дёрнуть за эту нить, если её порвать, то... Меня подхватило и выбросило на поверхность.
Я лежал ничком в избушке дяди Димы. Старик тяжело и хрипло дышал. Кажется, от него пахло тем, что Партизан называет запахом страха...
– Ты молодец, - будто сквозь вату долетели слова, - но дурак. Да, ты глупый мальчик. Зачем делать, чего не понимаешь?
– О чём ты?
– спросил я.
– Хочешь казаться ещё глупее? Или не ты сейчас пытался сломать красоту мира?
– А-а, - вспомнилось, как я хотел разорвать нить.
– И что бы случилось?
– Что бы случилось?
– переспросил дядя Дима. Кажется, он успокоился, по крайней мере, в прищуренных глазах зажглась ехидная улыбка.
– Я откуда знаю! Может, ничего бы и не случилось. А может - случилось бы. Я не стал рисковать, чтобы узнать, и остановил тебя. А ты ещё сильней, чем я думал вначале! Для многих это невозможно, а для тебя это, думаю, только ступенька. Мир - это дом. У него много этажей. Раньше ты был на первом. Сейчас ты был на втором, и чуть не залез на третий. На первом можно понимать, на втором - управлять, а что на третьем я не знаю. Сам не пробовал...
– Почему?
– Боюсь, не хватит сил. Стану другим. Мир сильнее. Он меня подчинит, а не я. А ты сразу... говорю же - дурак. Надо загородиться, и наблюдать. А ты захотел переделать и поломать.
Я неуверенно кивнул, а дядя Дима продолжил:
– Не всё ты понял. Или ничего не понял. Думаешь, это Мир делает вам неприятности? Это вы делаете неприятности и Миру и себе. Научитесь думать без зла и страха, а смело и с любовью, Мир вас полюбит. Да разве вы сможете? Без помощи и ты сначала не сможешь. Завтра к полудню придут мои мальчики, они защитят твоих людей. Но ты должен пообещать, что вы не сделаете им зла. Это ты можешь пообещать?
Я кивнул чуть увереннее.
– Жди, где железная дорога приходит к вашему Посёлку, тебя найдут.
* * *
Две рыжих от ржавчины рельсы, как две путеводные нити. Они в последнее время всегда рядом. Куда бы я ни шёл - показывают направление. Не заплутаешь. Хочется пуститься вскачь, потому что тело наполнено энергией. Она кипит, пузырится, выплёскивается наружу, её не удержать. А перед взором картина, увиденная во время путешествия вглубь Мира. Сейчас я там, в радужном круговороте.
Когда-то лес меня пугал, оказывается, его можно не бояться, а просто жить. Все умеют просто жить, но забыли про это умение. Мне помогли вспомнить, теперь я должен помочь вспомнить другим. Если получится, проблемы решатся сами. Их больше не будет - этих проблем. Даже не верится, что всё так просто. Наверняка, что-то я упустил, но об этом я подумаю не сейчас.
Я торопился - когда доза хмель-дурмана перестанет подпитывать энергией и оптимизмом, навалится депрессия, возможно, я свалюсь без сил. Надо успеть в Нерлей до темноты. Пока всё хорошо. Только Леший... его пустой взгляд, как заноза. Ничего, дядя Лёша, главное, ты жив. Значит, за тебя мы ещё поборемся.
Из-под ног брызгали разноцветные ящерки, я обошёл стороной гнездо с детёнышами какой-то змеюки, в чаще затаилась неведомая тварь - поджидая добычу, она передавала на всю округу: "иди сюда, здесь хорошо и спокойно". Я, вслух и мысленно, послал соблазнительницу подальше.
Недалеко от железки я заметил на дереве дикую кошку. Я не интересовал её: "шагаешь, и шагай себе мимо, дылда". Она мне тоже не очень интересна, и всё же я приказал: "Иди за мной". Спутник мне ни к чему, пожалуй, я это сделал просто из озорства; пока ещё внутри кипела подаренная мне хмель-дурманом, да так и не растраченная энерг. Кошка чуть не взорвалась от негодования: зачем ей бежать за непонятным двуногим существом? Но деваться некуда, пришлось семенить рядом. Улучив момент, когда я отвлёкся, залюбовавшись цветочной полянкой, этот комок недовольства и раздражения, сиганул в кусты. Вот, пожалуй, и вся моя власть над Миром. Но тем, кто считает лес абсолютным злом, совладать с которым нельзя, даже этот маленький фокус может показаться колдовством.
Ударник я обошёл стороной, даже воспоминания о том, что там произошло, заставляли зябко ёжиться, и еле слышно шептать ругательства. Понятно, что я не стал заходить и в Посёлок. Вот и унылый в дождливых сумерках Нерлей. Сказали бы месяц назад, что пройти лес из конца в конец можно за несколько часов, не поверил бы. Оказывается, если поспешить - почему бы и нет? А силы на исходе. Больше мрачных мыслей, тяжелее поступь.
Человека в кустах я почувствовал, хотя едва не прошёл мимо; чары хмель-дурмана почти развеялись, а без этого никак - слишком устал, и людей вокруг многовато.