Из блокады
Шрифт:
Едва я увидел старых знакомцев, руки сами потянулись за оружием. Но поднял один из уродцев голову, от него пахнуло страхом вперемешку с растерянностью, а из слепо сощуренного глаза выкатилась мутная слезинка. Пожалел я животину, мысленно шлёпнул по линялой холке. Зверь заскулил и отпрянул.
"Не лезь на рожон, - посоветовал я, - и всё у тебя будет нормально. И, это, вали от моего дерева, не привлекай внимания". Волколак в ответ жалобно квакнул.
Твари ощерились и, подчиняясь команде чужаков, поплелись к Ограде, на горбатых спинах вздыбилась редкая шёрстка, раздался знакомый мне скрежещущий вой. Звери двигались неуклюжими скачками, вразнобой, а люди, увлечённые
Наверное, если наблюдать за волколаками из-за ограды, они не кажутся опасными. Кого-то даже позабавят их нелепые прыжки. Может, потому в них пока и не стреляют. Тварей спасает ещё и то, что сейчас в Посёлке едва ли найдутся люди, умеющие точно поразить движущуюся цель с двух сотен шагов. А ближе осторожные звери не подходят, их пугают ловушки, колючая проволока и льющийся с чистого неба солнечный свет.
Неподалёку затрещали деревья; в двухстах шагах от моего с Настёной укрытия, почти там, где из леса выходит бегущая через Посёлок железка, появился медведь-гигант. Он гордо покосолапил к Ограде. Может, из-за того, что между нами нет частокола, он показался страшнее и больше, чем его собрат, не так давно вломившийся в Посёлок. Эй, защитнички, сейчас-то догадаетесь поднять тревогу, или ещё недостаточно испугались?
Сообразили, зазвенел набат! Один удар, тишина, ещё один удар. Степень опасности - первая! Поняли, что нынче всё по-взрослому? Это не птички, и даже не полусонные волколаки, трусливо наблюдающие за происходящим из тени деревьев; против медведя нужны пулемёты. Колотите, колотите по рельсу! Чем больше вас здесь соберётся, тем легче будет Клыкову.
Пришёл ещё один монстр. Быть может, Архип рассказал бы о нём много интересного, а я про такое чудо и не слышал. Зверь не удался размерами, зато вооружился огромным количеством зубов, когтей и шипов, приделанных к нелепому телу. За ним явились ещё два медведя, эти обычные. Из какого-то недалёкого болота приползло несколько крупных, больше метра, ящерицеподобных тварей. На хвостах у них шишкастые наросты, а зубы, торчат из пастей, словно кривые иглы. Рептилии хорошо прячутся в траве, их почти не видно.
Строчит пулемёт, продолжает истерично звенеть набат.
Ёлки зелёные! Из леса вытекла пушистая разноцветная масса. Зайчики? Они! А также котики, белочки, и прочие смешные симпатяги. Это не зубастые монстры, это на самом деле страшно! Потому что зверушек много, кто-то сбил их в стаю, и этой стае всё нипочём. Они легко проходят под колючей проволокой, прут на ловушки, пули выкашивают их ряды, а они упорно текут к Ограде, всё живое освобождает им дорогу. Эти прорвутся, подумалось мне. Чёрт! Ни медведи, ни ящеры, ни волколаки не пройдут - всё решат кролики!
Ураганный, бешеный, истеричный огонь, а потом разрывы гранат, и нашествие остановлено. Пришел момент, когда инстинкт взял верх над непонятной самоубийственной силой, толкающей зверьков на штурм. Стая развалилась, отдельные особи, ополоумев, удрали в лес. Среди травы пестреют пушистые тушки. Еда сама пришла в Посёлок. Вот она, берите, всё даром! Но попробуй, возьми. Кролики ушли, но пожиратели крольчатины остались...
Из-за ограды слышатся крики, команды и возбуждённые голоса, собаки захлебнулись истошным лаем. Лес отвечает рычанием, воем, и прочими животными звуками.
Бородавчатые банши важно прогуливаются вдоль опушки. Залюбоваться можно; каждая не меньше свиньи - хорошей, отъевшейся хрюшки. Лоснящиеся мягкие бока, блестящая дорожка слизи, остающаяся там, где тварь проволочила пузо. Показалось, ветерок принёс болотные запахи.
Вдалеке, на другом конце Посёлка, захлопали выстрелы, и вновь - тишина. Я пока я не знал наверняка, только надеялся, что это Клыков. Я пожелал, чтобы у него всё сложилось хорошо. Уже потом мне рассказали, как легко они проникли за Ограду...
* * *
Они легко проникли за Ограду. Получилось настолько просто, что Клыков затревожился: где подвох? Словно в гости зовут...
* * *
Южная стена - тихое местечко, здесь никогда ничего не происходит. Но сегодня охрана усилена, будь неладны эти сбежавшие в лес предатели; мёрзни из-за них. А тут ещё с севера донеслись выстрелы, и, вскоре, забили в рельс.
Четверо, забрав оружие, ушли на звук набата, дед Митрий остался. Не очень надеялись, что он, случись неприятность, сумеет в одиночку с ней разобраться, но в рельс-то ударить сил хватит! Наверное, старичок радовался, что не пришлось ковылять на другой конец Посёлка. Лучше поскучать, от скуки ещё никто не умирал, а там стреляют, какой же дурак самовольно пойдёт туда, откуда слышатся выстрелы?
День выдался тёплый, Митрию было неуютно под жарящим с голубого неба солнцем. Он вспотел, и теперь ёжился на вышке от редких прохладных порывов ветра. Барачник, близоруко щурясь, посматривал на кладбище, потом его взгляд перемещался на стену леса. Стрельба не утихала, и это сильно нервировало. С возрастом Митрий стал слабоват на глаза, что происходит на дальних вышках, разглядеть не мог. И, что характерно, ни одна сволочь не придёт, не объяснит, как быть, если и здесь начнётся? И что, вообще, может начаться? Теперь неизвестность тяготила, он бы даже согласился сходить, разузнать, что да как, но нельзя. Уйдёшь с поста - Пасюк голову оторвёт. На самом деле оторвёт, по закону военного времени - имеет право. Все уже поняли - он больше не шутит! И не докажешь, что здесь от Митрия пользы, всё равно, нет. Какая может быть польза от деда с такой же старой, как и он сам, "ижевской" двустволкой?
* * *
Утренний туман помог дружинникам незаметно пробраться на кладбище. Люди, боясь шевельнуться, затаились в густой сирени. С утра донимал холод, потом ветерок утих, стало жарко, и туман развеялся. Пошаливали нервишки, кому-то хотелось закурить, кого-то достала мошкара. Когда ждёшь неведомо чего, и даже чёрту не известно, дождёшься ли, лопается самое крепкое терпение. Но дождались же! Стрельба, потом набат, и снова стрельба - всё, как и было обещано!
Ни на этой, ни на соседних вышках не осталось никого, лишь маячила смешная вязаная шапочка деда Митрия. В дело пошла снайперская винтовка Партизана. Клыков целился долго, палец не хотел жать на спуск: жалко старичка. "Извиняй, дед".
На одинокий выстрел в Посёлке не обратили внимания; везде палят. Прошло какое-то время - никто не поднял тревогу. Дружинник Серёга одолел частокол. Безлюдно, лишь на вышке полумёртвый от страха дед Митрий прикинулся трупом; снайпер из Клыкова оказался так себе, пуля расщепила деревянный бортик, щепкой барачнику лишь раскровило щеку. Дед мгновенно сообразил, что геройство в такой ситуации не окупится. Пока спустишься, пока начнёшь колотить в рельс, точно дострелят. И ноги враз перестали слушаться, вот и прилёг дед Митрий, чтобы никому случайно не помешать.