Из бутика с любовью
Шрифт:
– Я согласен с тобой. Как формируется список? Почему Лиза была «следующей», а убили Ульяну?
– Надо найти сумку Ульяны. Там должен лежать телефон. А в телефоне будет сообщение типа: «Сейчас твоя очередь, готовься».
Вероника рассматривала свои детские фотографии. Вот она, юный ангелочек, стоит с букетом цветов и двумя бантами на линейке в первом классе. Вот она же – на море в смешном цветастом купальничке. Вот ей четырнадцать, и рядом с ней стоит мать.
– Я должна сказать тебе правду, доченька, – сказала мама, когда Веронике исполнилось пятнадцать, – к сожалению,
Вероника помнила, как читала книжку и рассматривала себя в зеркало всю ночь напролет. Как купила первый косметический набор. Как училась наносить тушь слой за слоем. И ни разу, ни единого раза у Вероники не возник вопрос – а что, если мама не права? А что, если она, Вероника, вовсе не уродлива?
Петр уже открыл дверь, когда услышал за спиной сдержанные рыдания.
– Ты что? – спросил он Евгению, вернувшись и остановившись на пороге кухни. – Сильная женщина плачет у окна?
Евгения подняла голову, кутаясь в платье, пуговиц на котором уже не было.
– Вас это не касается, молодой человек, – холодно сказала она, подошла к столу, переступив через мусор, взяла в руки терку и принялась тереть морковку. – Вас больше ничего не касается. Я желаю вам всего доброго.
– Это официальное прощание? – спросил Петр.
Платье Евгении распахнулось, Евгения его запахнула, оно распахнулось опять.
– Я вижу, что вы заняты морковкой, – сказал Петр. – Так и до чеснока очередь дойдет.
– С вами уже попрощались.
– И снова здравствуйте.
Петр снял обувь, которую успел надеть, подошел к ней, снял платье и повесил его на плечики в прихожей.
– Тебе так будет удобнее, – сказал он, – кстати, доску надо положить параллельно краю стола, и три не с этой стороны, где мелкие острые края, как будто броню пробило шрапнелью, а там, где есть ряд аккуратных выемок, похожих на черепичную крышу. Ты трешь не оптимально, много морковки остается на зазубринах.
Он взял ее за плечо, крепко, надежно, уверенно, развернул терку нужной стороной. И Евгения вдруг почувствовала, что ей стало так спокойно и хорошо, что от этого даже расхотелось думать.
– Потом чеснок, – сказал Петр. – За чесноком дорежешь мясо. Потом возьмешь щепотку...
Очарование вмиг исчезло.
– Ты готов остаться, только если ты главный, – сказала Евгения. – Чтобы все было по-твоему. Ты тиран, сатрап, угнетатель и эксплуататор.
– Чего я только о себе сегодня не услышал, – сказал Петр. – Почти все правда.
Она стояла перед ним в одном белье и помахивала теркой.
– Это безнадежно, – сказал Петр.
– Да, я уже знаю, – согласилась Евгения. – Не понимаю, почему ты вернулся от порога.
– Ты начала плакать.
– Это тебя правда не касается.
Он пожал плечами и вышел. Она больше не плакала. Он больше не возвращался.
«Мой младший брат отправил родственникам посылку, – читала Ира блог, – в посылке был шоколадно-вафельный
Ира рассмеялась так громко, что на нее начали оборачиваться. Тогда она закрыла рот рукой и принялась читать дальше.
«Когда идет дождь, – писала Стекл_offa, – в спортивном клубе «Планета фитнес» принято при входе надевать на обувь синие бахилы, такие точно, как в аэропортах выдают, когда через рамку проходишь, а обувь проезжает в ящичке через рентген-аппарат. Еще такие бахилы выдают на станциях переливания крови. Так вот. Надеваю сегодня в фитнес-клубе бахилы. И забываю их на выходе снять. Так и иду по улице. Ребенок рядом скачет. И хоть бы намекнул! Нет, ни я, ни малыш ничего не замечаем. Зато замечают окружающие. И смотрят. Пристально так. То на мои ноги, то на меня. Пока на мои ноги смотрели только мужчины, я не нервничала. Но когда начали и тетки внимательно меня разглядывать, у меня появилось подозрение – что-то не так, ведь тетки мною никогда раньше не интересовались. Увидела наконец бахилы, сняла, выбросила, и теперь гадаю, что же они обо мне думали».
– Смешно, – сказала сама себе Ира, – но где же обещанный пост про Александра?
Она принялась читать дальше.
«Моему сыну шесть. Сегодня на детской площадке он долго уговаривал хорошенькую девочку с кудряшками скатываться с ним с горки в обнимку. Сначала девочка отнекивалась и кокетничала, потом согласилась, и они некоторое время вместе скатывались, визжа и смеясь. Дальше моему сыну с ней скатываться надоело, хотя девочка только вошла во вкус. А сын уже захотел идти на море, помахал ей ручкой, развернулся и ушел».
– Прямо маленькая драма, – подумала Ира и снова отправилась к кофейному автомату.
Они шли по торговому центру. Лампу Марина положила в сумочку. Справа от них был бутик с бельем, и Марина притормозила.
– Дорогая, не отвлекайся, – сказал Дима, – наша задача – пройти торговый центр и найти то место, где могло быть совершено преступление.
Прямо перед глазами Марины на белых зажимах висели стринги с бабочкой на пояснице.
– Минутку, – сказала она. – Я верю, что хороший шопинг положительно повлияет на мою способность соображать.
Бабочка была с капроновыми крылышками, с глазами из красных стразов, воздушная и забавная. Марина вошла в бутик.
– Давай проверим примерочные кабинки, – сказала Марина. – Представь, что Ульяна, к примеру, хотела померить лифчик, зашла в примерочную...
К Марине подошла консультант, широко улыбаясь. На ее лице было написано хорошо скрытое недоумение. И правда, зачем покупать новое белье, если через месяц рожать и все размеры снова изменятся.
– Мы живем один раз, – сказала Марина, – и жизнь эту надо прожить красиво. Вы меня понимаете?