Из чего созданы сны

Зиммель Йоханнес Марио

Жюль Кассен принес мороженое «Пеш Мельба» и спросил, не желаем ли мы мокко.

— Да, — сказал я. — И коньяк. «Реми Мартен», но в наш люкс, пожалуйста.

— Будет исполнено, месье. Я накрою у вас. Вот, пожалуйста, ваш ключ. Его передал мне наш электрик. Радио в порядке.

— Спасибо, господин Жюль, — поблагодарил я. В салоне горела люстра, на улице из-за затяжного дождя очень рано стемнело, там было просто омерзительно, а нам предстояло скоро опять выходить. Мы ели мороженое, и я сказал Ирине: — Я вам кое-что принес. Подождите,

пожалуйста, в нашем салоне, пока мы все распакуем и красиво разложим в спальне.

Она вдруг улыбнулась.

— Ой, как замечательно! — произнесла она.

Мы с Берти улыбнулись друг другу, а я радовался улыбке Ирины, словно восходу солнца, которого ждал так долго, что весь продрог. Я не думал о том, что это могла быть безрадостная, фальшивая улыбка, ведь Ирина изучала психологию, я думал лишь о том, насколько она была красива, изумительно красива. Я позвонил. Пришел старший официант по этажу Жюль, и я сообщил ему, что мы возвращаемся в люкс.

— Отлично, месье. — Я заметил, что он делает мне знак, отдал Берти ключ и, делая вид, что ищу в кармане деньги на чаевые, сказал им:

— Идите вперед, я сейчас приду.

Они ушли.

Я спросил:

— Что случилось, господин Жюль? — и протянул ему двадцать марок.

— Спасибо, месье. — Он демонстративно посмотрел на свои наручные часы. — Сейчас три двадцать одна. Ровно в половине четвертого вам будет звонить ваш издатель.

— Что? А откуда вы…

— Потом. Он вам все объяснит. То есть не он, а месье Зеерозе.

— Откуда вам известно это имя?

Он засмеялся.

— Откуда я знаю имя? — Он посерьезнел. — Вам будут звонить не сюда, месье, а в «Клуб 88».

— Где это?

— Прямо напротив отеля. Портье даст вам зонт. Вам нужно только пересечь улицу.

— Почему же мой издатель звонит мне не в отель?

— Это он объяснит вам сам. Или же месье Зеерозе. Очень важно для вас. Пожалуйста, идите.

— Клуб уже открыт?

— Это не клуб, это бар. Открывается в три. Когда вы вернетесь, вы будете все понимать намного больше и лучше. А теперь идите, месье, пожалуйста. Осталось всего пять минут…

Я пошел. И тем самым совершил свою четвертую, самую большую ошибку. Но эту ошибку, скорее всего, совершил бы каждый.

— О месье. Очень важно! — Я был уже у двери, когда Жюль окликнул меня. Он подбежал ко мне. — Вот, пожалуйста. — Он сунул мне в руки сложенный листок.

— Что это?

— Возьмите с собой в бар. Это вам понадобится.

10

«Клуб 88» в самом деле находился прямо напротив отеля, в старом патрицианском доме на другой стороне улицы Харвестерхудер-вег. Маленький, очень уютный, полностью в красных тонах, почти безлюдный. Две любовные парочки сидели за столиками и шептались. Я сдал свой одолженный зонт в гардероб, сел и заказал двойной чистый «Чивас». Не успел я сказать это официантке, симпатичной девушке в черном

мини-платьице, розовом фартучке и розовой наколке, как она уже вернулась к моему столику.

— Господин Роланд?

— Да.

— Вас к телефону.

Я посмотрел на часы. Было ровно 15 часов 30 минут.

Девушка поспешила вперед, мимо стойки и мимо бармена, открыла дверь красного дерева и впустила меня в коридор, освещенный электрическим светом. Отсюда можно было пройти к туалетам, а в начале коридора стояла телефонная будка. Трубка лежала на маленькой полочке. Я вошел в будку, взял трубку и подал голос.

— Это издательство «Блиц», Франкфурт. Господин Роланд?

Я узнал голос Марион.

— Привет, крошка. Что у вас там? Почему звоните мне не в отель?

— Я соединяю вас, господин Роланд.

Щелчок, она исчезла.

— Роланд? Это Херфорд.

— Добрый день, господин Херфорд. Что это…

— Никаких вопросов. Так будет быстрее. Вы сейчас все сами поймете. Сначала слово из Библии. Послание к римлянам, глава 12, стих 12: «Утешайтесь надеждою; в скорби будьте терпеливы, в молитве постоянны». Будьте всегда постоянны в молитве, Роланд.

— Несомненно, господин Херфорд, — ответил я. — Я всегда постоянен в молитве.

— Очень хорошо. И Херфорд поздравляет вас, Роланд!

— Спасибо.

— То, что вы делаете, великолепно. Херфорд в восторге. Фрау Херфорд тоже. Это будет самое громкое дело, которое у нас когда-нибудь было.

— Тьфу, тьфу, тьфу.

— Сейчас с вами поговорит господин Зеерозе. Мы в моем кабинете.

Сразу же раздался хорошо поставленный голос директора издательства, этого всегда великолепно одетого джентльмена с прекрасными манерами.

— Привет, господин Роланд.

— Привет, — сказал я.

— Что это за будка, из которой вы говорите? Совершенно обычная?

— Да.

— Значит, Жюль все правильно сделал. Никто не может подслушивать.

— Вы уверены?

— Да, — коротко ответил он. — Поэтому я и звоню вам сюда, а не в отель.

— Значит ли это, что в отеле…

— Жюль вам все объяснит. Опишите мне на всякий случай Жюля.

— Года пятьдесят три, такого же роста, как я, седые волосы, стройный, зеленые глаза, по-немецки говорит не совсем правильно.

— Какие у него часы?

— Золотые наручные часы. Узкие, четырехугольные.

— Черный циферблат.

— Да, верно. Но…

— Эти часы у него от меня. Он передал вам записку?

— Да, господин Зеерозе.

— Прочтите мне имена.

Я вытащил из кармана записку и прочитал: «Патрик Мезерет. Франсуа Телье. Робер де Брессон. Мишель Моро. Шарль Рабоди. Филипп Фурнье. Бернар Апи».

— Отлично. Никаких сомнений. Это мой Жюль Кассен.

— Ваш Жюль Кассен?

— Это он вам объяснит. А я должен вам объяснить, что вам надо делать и в чем там дело с этим Яном Билкой.