Из духа и оков
Шрифт:
Если они не угаснут сильнее, никто больше не потеряет свою магию.
Что будет с теми, кто уже потерял все?
Я не знала. И потому не могла говорить с Вин. Я буду рядом, если буду нужна, но я вряд ли ей понадоблюсь. Я не знала, что ей было нужно, и как Тигану взять себя в руки… вряд ли кто — то из нас знал, что делать дальше.
— Я слышу их, — сказал Истон, расхаживая передо мной.
Он посмотрел на меня, впился темными глазами в мои, а потом отвернулся. Нам нужно было поговорить, обсудить произошедшее. Но не
Королевство нуждалось в нас. А позже мы разберемся с тем, что проклятие было снято, и я ощущала связь между нами даже сейчас.
— Они хотят ответы, — сказала я, Истон пронзил меня взглядом. Но не от гнева. Может, от беспомощности. Это я ощущала. Беспомощность.
— У меня нет для них ответов. Они будут бунтовать, потому что не знают, кому доверять. Они умирают, и наш двор проигрывает. Сложно желать идти за королем, который не может победить.
— Это бред, и ты это знаешь, — рявкнул Джастис со своего стула в другой стороне комнаты. Он был с ногой на подставке и бинтом на голове. Ридли сидел рядом с мужем и молчал.
Ридли старался всех исцелить. Мы все знали, что он был не просто целителем. Не был дейном.
Нет, он был бывшим членом Люмьера, магом Воды. Он скрывался на виду так долго, что никто не помнил, что он не родился тут.
Я не знала, что с ним случится. Но это не было важно.
Мы говорили друг другу, что это был не Люмьер против Обскурита. Это были те, кто против Серого, и те, кто не хотел исцелить мир.
Вряд ли кто — то в этом зале судил Ридли за его решения. Это почти казалось идеальной историей любви.
Я не знала, что думали другие. Я знала только, что Ридли пожертвовал всем ради Джастиса. И, скорее всего, Джастис тоже так сделал для мужа.
Для меня было честью знать Ридли. И то, что на нашей стороне был такой сильный маг Воды, могло означать только хорошее.
— О чем ты? — прорычал Истон.
— Они знают, какая у тебя сила. И что ты сделал ради них. Они боятся, да. Но ты можешь выходить туда день за днем, чтобы они видели твое лицо. Как и все мы.
Мне все еще было сложно понять, что сказать. Я был тут не так долго, чтобы ощущать себя полезным. Я был только сосудом, хотя не знал, для чего меня используют.
Джастис продолжил:
— Добавить факт, что вы с Лирикой вместе? Это поможет. И это поможет привести народ со стороны Люмьера, боящийся того, каким стал их король. Они могут прийти сюда.
Я подняла голову, мои глаза расширились.
— Что, простите? — мне было все равно, что Джастис говорил с Истоном. Мне не нравилось, куда поворачивал разговор.
— Мы все ощутили связь между вами. Проклятие снято.
Молчание. Тишина. Она скользила по моей коже, и я затаила дыхание.
— Да, — прорычал Истон. — Но нам нужно поговорить с Лирикой наедине позже. Сначала нужно обсудить войну.
— Ваша связь — часть этого, — парировал Джастис.
— Как? — спросила я.
Истон
Я не знала, что чувствовала насчет этого.
— Вы всегда были символом, — ответила Розамонд. — И теперь вы вместе, и вы будете сильнее, чем раньше.
— Это поможет, — отметил Родес, и я подавила гримасу.
— С чем поможет? — спросила я.
Родес просто посмотрел на меня, серебряные глаза щурились.
— Ты — не Обскурит, не Люмьер. Теперь ты связана с королем Обскурита. Это поможет тем, кто всегда верил в пророчество. Тем, кто хочет, чтобы Серый ушел, даже если они не знают, что он существует. Те, кто хотят соединить кристаллы и помочь нашим умирающим королевствам. Я не говорю, что они станут Обскуритом. Они увидят смысл. И ты, как пара Истона и будущая королева, поможешь этому.
В его голосе не было горечи, гнева. Я была благодарна. Родес никогда не любил меня, и я не любила его. Мы думали, что между нами была связь, пока мы не поняли, что ее не было.
— Я — не королева Обскурита, — сказала я, и Истон сжал мое плечо. Я не хотела ранить его. Но это нужно было сказать.
— Ты с королем, это логично, — сказала Эмори. Я посмотрела, забыв, что она была там.
Она стояла возле Розамонд и Родеса, сцепив ладони перед собой.
Ей было некуда идти, и она была с нами.
Она помогала перевязывать и прочищать раны. Она не была на поле боя. Но была потом тут.
И это было исцелением. Я надеялась на это.
— Я не могу быть королевой там, где я еще и Жрица Духа.
Молчание, Истон снова сжал мою руку. Я сжала его пальцы. Он не отодвинулся, и я выдохнула с облегчением.
— Она права. И мы разберемся с титулами и прочим позже. Сначала нужно, чтобы остался мир или даже королевство, чтобы править.
Я не знала, что это означало. Он отступал? Сдавался? Я не знала. Это не было важно. И он был прав.
Нам нужно было сначала защитить наш народ. И для этого нужен был план.
Нам нужно было отдохнуть.
— Мы соберемся после отдыха. Когда поспим и попытаемся решить, что делать. Мы исцелили, кого могли, дальше составим план, — я посмотрела на Тигана. — С твоим отцом, если он может.
— Он захочет мести, захочет порвать глотки всех, кто посмел навредить его жене. Забрать ее у нас, — Тиган сглотнул.
Люкен подошел с Брэлинн на плече. Тиган склонился к нему, и Брэлинн прыгнула на плечо Тигана и потерлась об его щеку.
Я ничего не говорила, потому что было нечего сказать.
Столько вреда. И я не знала, могли ли мы чем — то похвалиться после потерь.
Не важно, что притяжение к Истону пульсировало во мне.
Не важно, что я была, наконец, связана с единственным, кого могла любить больше всего — кроме моей цели. Я не могла размышлять об этом.