Из истории русской, советской и постсоветской цензуры
Шрифт:
История с «Норд Остом» продолжалась и далее. В «Новой газете» (№ 58, 11 августа 2003 г.) напечатана статья Анны Политковской «Заложница „Норд Оста“ стала заложницей государства». Автор писала о тяжелых последствиях применения газа, противоречащим победным реляциям, рассказывала об Е. Ф. Коростелевой, оказавшейся среди заложников; после освобождения Коростелева сама едва добрела до дома, но через несколько дней, когда стали особенно болезненными следствия отравления газом, обратилась в поликлинику. Там ее направили к следователю; начались многократные допросы, обвинения в том, что она мошенничает, что вообще не была заложницей, что лжет, из корысти обвиняя террористов в нанесении ей вреда (корысти никакой не было: она просила причитающееся ей пособие перевести детям погибших). Но ее показания противоречили официальной статистике (получалось, что есть жертвы, в нее не попавшие). Всякая импровизация, напоминание о происшедшем, с точки зрения властей, казалась недопустимой. Коростелеву
5-го ноября 2002 г. десять правозащитников, во главе с С. Ковалевым, осудили захват заложников террористами в Норд Осте, но и заявили о том, что он вызван действиями властей в Чечне, что им пользуются для резкого усиления цензуры.Во властных структурах говорили, что на каком-то канале передавалось что-то, что могло помочь террористам, вызвать к ним сочувствие. Я лично такого не видел. Но опасения правозащитников оказались не напрасными. В связи с событиями Норд Оста, в октябре 2002 г., министр СМИ Лесин угрожал закрыть ряд газет, радио «Эхо Москвы». Тогда же Дума, а затем, в ноябре, Совет Федерации начинают обсуждать поправки и дополнения к закону о печати, которые меняют его сущность, ограничивает свободу слова: в «чрезвычайных ситуациях»: за обнародование сведений, которые власти сочтут вредными (интервью с террористами и т. п.; кто террорист — определяют власти), опубликовавшие их будут считаться пособниками террористов. Расплывчатая формулировка, под которую можно подвести всё, что угодно. Дума единодушно приняла поправки. В Совете Федерации за них голосовали 145 членов Совета, против — 1, воздержалось -2. Союз журналистов России, объединения журналистов Москвы, Петербурга обратились к Путину с призывом не утверждать поправок, расценивая их как восстановление цензуры. Путин сделал вид, что прислушался к критике, поправок не утвердил, но и не отклонил (вернул на доработку). В марте 2003 закон вновь обсуждался в Думе и принят в первом чтении. Затем в мае — во втором. Все депутаты, кроме членов «Единой России», голосовали против, но это дела не изменило.
23 октября 2003 г. отмечалась годовщина событий в Норд Осте. Начальство всячески старалось, чтобы о них забыли. В годовщину трагических событий открыли памятник жертвам, но власти не хотели, чтобы на нем были перечислены поименно погибшие (с большим трудом это все же удалось «пробить»). Телевиденье подготовило несколько бессодержательных передач. Генеральная прокуратура, ведущая следствие, вообще молчит. Число заложников вроде бы выяснилось (912), но количество жертв так и осталось неизвестным. Все яснее становится, что террористы, когда пустили газ, могли успеть и подорвать здание, и убить заложников.
История с судебными исками потерпевших, родственников погибших. Они отклонялись судами один за другим. Было создано общество «Норд Ост» для защиты прав потерпевших. Кое — чего всё же удалось добиться. Где-то в средине мая 2004 г. власти объявили о начале выплат.
В связи с годовщиной Норд Оста появились новые материалы о происшедшем. В «Новой газете“ напечатана статья П. Фельгенгауэра» «Норд — Ост“: репутация или газ? Оказывается у власти был выбор» (№ 80, 27 октября 2003 г.). По словам автора, за год после трагедии ни один из существенных вопросов не прояснился: почему власти приказали начать штурм 26 октября, даже не попытавшись всерьез вести переговоры? почему террористы не взорвали заминированное здание? что за газ туда закачали спецслужбы?
Война в Чечне продолжается. Жертвы всё растут. К весне 2003 г. первая и вторая чеченская война стоили России 100 миллиардов долларов; только первых три месяца 2003 года обошлись в 3 миллиарда. По мнению Лондонского института стратегических исследований, только за 2003 год русские потеряли убитыми 4 тысячи человек. Оценка, может быть, завышена, «но у нас в стране кто их всерьез считает? Уж точно — не начальство».
В марте 2003 г. проводился референдум по Конституции Чечни. Итоги (официальные): более 80 % населения приняли участие в голосовании и 90 % из них проголосовали за Конституцию. Возможно, такие цифры не совсем лживы (сказалась все же надежда на прекращение «беспредела» военных, на мир, пускай хоть какой-нибудь). Но опубликованный процент явно завышен. Результаты почти сталинского времени, когда 99,9 % голосовали за «блок коммунистов и беспартийных». А при опросах многие чеченцы, особенно в лагерях Ингушетии, говорили, что не участвовали в голосовании, даже не слышали о нем. Вот военнослужащие (а их в Чечне тысячи) почти наверняка проголосовали «за». Установки властей не изменились: никаких переговоров с Масхадовым; только «с нашими друзьями». Всё же о реальном состоянии дел кое-что
Знаменательна история с полковником Ю. Будановым, убившем чеченскую девушку, изнасиловавшем предварительно ее (последнее суд счел недоказанным). Буданов — один из немногих, кого привлекли к уголовной ответственности. Его судили через много месяцев после преступления и суд, по свидетельству экспертов, умудрился признать, что в момент совершения убийства он был невменяемым. Экспертиза проводилась за экспертизой (с участием печально знаменитого института им. Сербского, отправлявшего инакомыслящих в «психушки»). У здания суда демонстранты требовали оправдания Буданова. И лишь вмешательство заместителя военного прокурора России в последний момент перед вынесением приговора изменило ход дела. 21 апреля 2003 г. начался новый его разбор. Сочли необходимым демонстрировать в отдельных случаях объективность. Буданов был осужден, продолжая оставаться в глазах многих героем.
В начале апреля 2003 г. Европейское содружество подняло вопрос о создании независимого международного трибунала по преступлениям военных в Чечне, наподобие трибунала о злодеяниях в Югославии, но ничего в этом плане сделано не было. Российское правительство, как и во многих других случаях, блокировало неугодные ему решения.
Позднее, в начале мая 2004 г. военный суд в Ростове оправдал офицеров спецназа ГРУ. Рассматривалось дело капитана Э. Ульмана и его подчиненных, расстрелявших группу чеченцев, которые могли бы стать свидетелями злодеяний российских военнослужащих. Было совершено убийство людей, «заведомо находившихся в беспомощном состоянии, группой лиц по предварительному сговору с целью скрыть другое преступление». Об этом рассказывалось в «Новой газете» (№ 32, 13 мая 2004 г.), в статье Анны Лебедевой «Именем Российской федерации: убийц оправдать». Полковник А. Каргин, председатель суда, огласил его решение: оправдать обвиняемых «ввиду вынесения коллегией присяжных оправдательного вердикта», «за отсутствием в их деяниях состава преступления». Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Решение присяжных мотивировалось тем, что обвиняемые действовали по приказу. Отдавший приказ майор Переловский ссылался на то, что и ему приказало начальство. Суд не выяснял, какое. Ульман собирается и далее служить в армии, он не находит ничего предосудительного в своем поступке. На вопрос корреспондента, выполнил бы Ульман еще раз подобный приказ, тот уклонился от прямого ответа, но дал понять, что выполнил бы.
Местные чернорубашечники (т. е. фашисты), поддерживавшие обвиняемых, толпой пришли на последнее заседание, как на праздник, и приветствовали решение суда (похоже, что они имеют пропуск на все «чеченские процессы»). Приговор был известен заранее.
Корреспондент «Новой газеты» Конст. Полесков обратился по этому вопросу в Военную прокуратуру. Ему ответили, что приговор там изучается, выводы пока делать рано, но Главный военный прокурор еще 5 мая выразил свое недовольство ростовским вердиктом (возможно, по аналогии с делом Буданова).
Свою статью об оправданных в Ростове убийцах Лебедева начинает с аналогии. Она пишет о том, как перед жертвами военного произвола в Ираке премьер-министр Англии извинился публично, в парламенте. То же сделал министр обороны США в конгрессе. Извинился и президент Буш. Америка и Англия в шоке. Все газеты, радио, телевиденье подробно обсуждают происшедшее, печатают фотографии. Российские СМИ радуются: «Есть о чем писать, есть на чем поймать идеологического оппонента, вынося малейшие детали тюремного скандала на первые полосы газет и в заглавные новости информационных выпусков». Но о событиях в Чечне, где творятся гораздо худшие и более масштабные злодеяния, где присяжные оправдывают военных убийц, где ни один правительственный чиновник не извинился перед жертвами, где бомбят мирные села, берут заложников, устраивают массовые зачистки, расстреливают без суда и следствия, почти не пишут. По самым скромным данным в 2003 г. похищено и убито около 1200 чеченцев. Лагерь Чернокозово, где истязают заключенных чеченцев, применяя самые изощренные, садистские пытки, стал страшным символом для всего мира.
В первую чеченскую войну, в 1995 г., существовала хотя бы теоретическая возможность того, что «жестокое решение» сможет помочь сокрушить воинственный сепаратизм в Чечне. Тогда, в операции в Буденовске, участвовали все основные и второстепенные командиры боевиков. Они сами потом говорили: это был акт отчаяния. Уничтожение их могло сыграть значительную роль в судьбе войны. А на Дубровке (Норд Ост) действовали лишь рядовые бойцы, молодняк. Убийство их ничего не изменило. Проявив отменную жестокость, российские власти и спецслужбы взгромоздили гору трупов, но более ничего не добились. Весь последующий год удары боевиков были эффективны, хорошо спланированы, бомбы все мощнее, жертв все больше.