Из моего прошлого 1903-1919 г.г.
Шрифт:
Число сберегательных книжек возросло за то же время с 4.854.000 до 8.597.000. Такой результат был достигнут, конечно, отчасти приближением касс к населению, путем открытия новых касс а также упрощением формальностей и предоставлением вкладчикам разных удобств. Но наиболее действительною причиною такого увеличения вкладов было, однако, развитие духа бережливости в населении и укрепление доверия к кассам, после печального опыта массового извлечения капиталов из сберегательных касс во время революционного периода 1905 года, от чего преимущественно пострадало само население, поддавшееся анархическим наставлениям.
5. Промышленность. Железные дороги
Наступившее в 1907 году успокоение в стране, укрепление денежного
Развитие сельскохозяйственного промысла и крестьянского спроса всегда были в России основными факторами хозяйственного прогресса страны. За десятилетие 1904-1913 г. г., с одной стороны под влиянием аграрной реформы, стремившейся к распространению и укреплению мелкой крестьянской собственности, а с другой под влиянием мероприятий, направленных к улучшению и интенсификации сельскохозяйственного производства, повышению потребления сельскохозяйственных машин и химических удобрений, распространению агрономических знаний, расширению сети агрономических учреждений и т. д., русское крестьянство крепло и увеличивалась устойчивость урожаев и производительность посевов. Созидался, укреплялся и расширялся фундамент для здорового и рационального развития всех производительных сил страны.
Оживление русской промышленности в описываемую эпоху было, таким образом, явлением нормальным, имевшим корни во всей хозяйственной и государственной жизни страны и твердую почву, на которой оно, без большевистской катастрофы, продолжало бы свое быстрое и мощное развитие в полной гармонии с другими проявлениями деятельности страны и с параллельным ростом народного благосостояния.
Я ограничусь лишь очень немногими показателями оживления русской промышленности в рассматриваемую эпоху. В области промышленности предметов широкого потребления, производство хлопчатобумажной пряжи повысилось с 15 миллионов пудов в 1905 году до 23 миллионов в 1913 г., а производство хлопчатобумажных тканей с 13 до 20 миллионов пудов. Белого сахара произведено было в 1905 г. – 50 миллионов пудов, а в 1913 г. – 108 миллионов пуд. Производство папирос равнялось 12 миллиардам штук в 1905 г и 26 миллиардам в 1913г.
В области тяжелой промышленности – производство каменного угля возросло с 1.091 милл. пуд. в 1908 г. до 2.214 милл. пуд. в 1913 г. Чугуна произведено было в 1903 г. 152 милл. пуд., а в 1913 г. 283 милл. пуд. Что касается до нефтяной промышленности, то разрушения, произведенные во время смуты 1905 г., были так велики, что до войны добыча не достигла еще уровня 1904 г. и лишь во время войны, под влиянием развития Грозненского района, добыча достигла почти что прежнего уровня (656 милл. пуд. в 1904 г. и 602 милл. в 1916 г.).
Что касается до железных дорог, то ни одно десятилетие не дало такого толчка прогрессу в этой области, какое дало десятилетие 1904-1914 года.
Этому вопросу мною посвящено немало страниц в моем предшествующем изложении, и можно сказать без преувеличения, что без достигнутого успеха в этой области не было бы и их осязательных результатов, которые проявила вся экономическая жизнь Poccии в эту пору длина русской железнодорожной сети, не считая финляндских дорог и Китайской Восточной железной дороги, равнялась накануне войны, на 31 декабря 1903 г., 55.314 верстам. На 1 января 1914 г. она увеличилась до 65.526 верст, из коих две трети, а именно 43.383 версты составляли казенную железнодорожную сеть: 33.416 верст в Европейской и 9.969 верст в Азиатской Poссии.
Такова была финансовая и экономическая политика России в десятилетие 1904-1913 г. г. Таковы были в беглом обзоре достигнутые ею результаты перед самым началом великой войны и сопроводившей ее катастрофы.
ПоистинеЧАСТЬ СЕДЬМАЯ Время после моего увольнения. Революция и бегство из России.
ГЛАВА I.
Выступление M. M. Ковалевского в Государственном Совете по поводу моего увольнения. – Мои беседы с Императрицей Маpиeй Федоровной. – Мое выступление в Государственном Совете по вопросу о подоходном налоге. – Назначение меня Председателем второго департамента Государственного Совета. – Следствие по делу Сухомлинова. – Сделанное мне предложение заняться подготовкой к мирным переговорам. – Назначенье меня попечителем Лицея. – Мое последнее свидание с Государем. – Февральская революция и ее отраженье на нашей частной жизни. – Мой первый арест и освобождение. – Жизнь в деревне. – Процесс Сухомлинова. – Допрос меня Чрезвычайной следственной комиссией Временного Правительства.
Об этом времени я скажу лишь очень немногое и только то, что пришлось пережить мне в связи с моим прошлым.
Время после моего увольнения 30-го января 1914 года составляет уже пору очень мало заметную в смысле моего личного участия в государственных делах.
Как и в 1906-м году, спешно перебравшись из Министерской квартиры на нашу частную на Моховой улице, которая давно подготовлена была нами и только временно занималась близким мне человеком, Генералом Пыхачевым, мы в какие-нибудь 10 дней окончили наше устройство и были искренно рады тому, что могли в новой обстановке начать нашу новую жизнь, мало похожую на ту, которую мне пришлось пережить в течение предшествующих десяти лет.
Никому из нас и наших близких не приходило в голову, что недолго нам суждено прожить так, как мы рассчитывали, и всего через три года мы лишимся всего, что устраивали с любовью в течение всей нашей жизни. В Государственном Совете меня встретили самым радушным образом; все, наперерыв старались выразить мне свои симпатии и не скрывали своего отношения к моему увольнению.
В первом заседании Совета, после моего увольнения – оно пришлось на, 4-ое февраля – я не присутствовал, так как не начал еще моих посещений Совета. Как только заседание открылось, и Председатель Акимов объявил об этом, из академической группы поднялся Академик, Профессор М. М. Ковалевский и попросил разрешения сделать внеочередное заявление. Разрешение ему было дано в молчаливой форме, простого жеста, выражавшего согласие на то Председателя. Своим очень громким голосом, отчеканивая каждое слово, Ковалевский заявил от своего имени и от имени и по поручению Академической Группы, что она и его единомышленники, а он надеется, что к ним присоединятся и другие г. г. члены Государственного Совета, – не могут не высказать открыто их чувства глубочайшего сожаления по поводу того, что Статс-Секретарь Коковцов вынужден был покинуть свой двойной пост Председателя Совета Министров и Министра Финансов.
Заметив желание Председателя Совета остановить его, Ковалевский, повышая голос, заявил, что ему и его друзьям неизвестны, конечно, те побуждения, которые вызвали это печальное явление, но сожаление их и даже чувство скорби, вероятно, разделяются широкими кругами общественного мнения, которое привыкло уважать и ценить гр. Коковцова, и как осторожного и вдумчивого руководителя всей нашей внутренней политики, и как выдающегося Министра Финансов, много и с несомненным успехом потрудившегося в деле упрочения русских финансов в такое трудной время, в, которое он их вел. Из группы центра раздался ряд голосов о том, что и их группа всецело присоединяется к сделанному заявлению. Ковалевский хотел продолжать свою речь, но Председатель, видимо, справившись с неожиданностью, прервал его, сказавши, что заявление его выслушано, и он предлагает приступить к очередным делам.