Из мухи получится слон
Шрифт:
Значит, дело не в Наташе. От взглядов, которые Леша щедро дарил мне, по телу волнами пошло приятное тепло. Сердце застучало быстрей и веселей. И вдруг я почувствовала, что слегка краснею и что мне очень нравится, как он на меня смотрит. Это были уже угрожающие симптомы, которые могли завести бог весть куда. Откуда меня потом бы вытаскивали долго и нудно.
В Леше не было никакого нахальства. И это тоже было странно. Я бы сказала, что он был скромным мальчиком. А это в наше время большая редкость. Мне было лестно его внимание, а когда он молча смотрел на меня своими бархатными глазами, у меня в комнате становилось удивительно уютно и хорошо. Я перестала болтать, и теперь мы сидели молча, и вокруг царил мир и покой, по которому пробегали наэлектризованные
Наташины шаги на лестнице я услышала первая и, не дожидаясь звонка, открыла ей дверь с приветливой улыбкой.
— Не скучали без меня? — первым делом осведомилась Наташа. — Я с трудом убедила своего отпустить меня ненадолго к тебе. Он хотел, чтобы я приготовила обед на завтра и объяснила, где провела столько времени и не врала бы при этом. Но я не поддалась на его невозможные требования и удрала к вам.
— Уже очень поздно, и неудивительно, что твой муж недоволен, — благоразумно сказал Леша.
Наташе почему-то не понравилось его замечание, она надулась и стала похожа на маленького рассерженного зверька.
— Спешишь тут к вам, торопишься, а слышишь сплошные глупости. Моему мужу нет дела ни до меня, ни до моих дел, но его бесит, когда люди поступают не по его правилам. А правила он придумывает сам и сам отменяет, когда они надоедают ему. И трудно уследить за сменой этих установок. Сейчас у него, например, идефикс, что после девяти вечера следует находиться дома, в кругу родных.
— Кстати, мне надо позвонить бабуле, — сказал Леша.
Так мы первый раз услышали о существовании этой почтенной дамы, которая в будущем успеет набить нам порядочную оскомину. И не столько она сама лично, как упоминания Леши о ней в самый неподходящий момент по поводу и без повода. В разгар вечеринки или в середине захватывающе интересного фильма Леша неожиданно заявлял, что ему надо позвонить домой. И потом с виноватым выражением лица заявлял, что ему пора уходить. Но пока мы этого еще не знали и от души умилились, что еще существуют почтительные и заботливые внуки, которые беспокоятся о бабушкином покое. Лешин разговор с бабушкой отличался спартанской лаконичностью и простотой:
— Алло, бабуля? Я скоро буду дома. Пока.
После этого Леша наотрез отказался от ужина, сказав, что после семи вечера никогда не ест, оделся, вежливо поблагодарил за интересный вечер и ушел. Перед этим он отклонил предложение остаться переночевать, высказанное Наташей. Я, конечно, свой голос к этому предложению не присоединила и про себя изо всех сил надеялась, что Леша откажется. Он заколебался буквально на долю секунды, вопросительно взглянул на меня, но отказался с печалью в глазах.
— Чудный мальчик, мне он очень понравился. Видела, какие у него глаза хитрые, плутовские? Выглядит на двадцать с лишним лет, а ведь ему только 18 лет. А смотрел он на тебя так, словно ты его любимое кушанье, которого он был лишен все последние годы, — с видом провокатора сказала Наташа.
— Чего ты выдумываешь, — возмутилась я и тут же без всякой логики добавила: — Может, он на всех так смотрит, может, просто у него взгляд такой, а на самом деле от него поздравления по телефону и к 8-му Марта не дождешься.
— Насчет поздравлений не скажу, а вот мальчиков я с тобой больше знакомить не буду. Что же это получается? Я с риском для жизни охмуряю младенца, а все плоды достаются тебе. Нет, так несправедливо. Я отказываюсь тебе доверять. Я так рисковала, а ты, получается, приходишь на все готовенькое. Обидно.
— Я что-то не поняла про риск. Конкретно, для чьей жизни был риск? Ты мне не подскажешь? Для твоей или для его? А потом я не просила его сюда приводить. Ты, Наташа, сама его мне доставила, можно сказать, тепленьким, а теперь недовольна, что он на меня смотрит. Было бы странно, если бы он на меня не смотрел. Здесь, в общем-то, не очень много народу было. Ты, я и он. Так не на себя же ему смотреть. Ты с этим можешь согласиться или будешь придумывать еще причины для обид?
— Нет, ты мне скажи, что ты с ним сделала, что
— Мы пили коньяк и немного болтали. Больше ничего. А еще я ему сказала, что ты можешь рассказать совершенно удивительные вещи про своих друзей. Вещи, которые зачастую грешат против истины.
Наташа на мои слова отреагировала неадекватно. Она решила всерьез обидеться на меня.
— Значит, пили коньяк и болтали. Пили коньяк, и без меня! — со слезами на глазах выкрикнула Наташка. — В самом дела, кто такая Наташа? Никто. Ее можно спокойно задвинуть в угол, когда необходимость в ней отпала, словно она не человек, а кусок… — она вовремя сдержалась, — …дерева.
«Сейчас будет реветь», — успела подумать я, и фонтан слез брызнул у Наташи в ту же минуту.
Кому-то я покажусь бесчувственной, но Наташка всегда находила такой смехотворный повод для рыданий, что люди, видя, как она заливается из-за того, что отменилась поездка на выходные на дачу по причине страшного ливня, бушующего за окном, или из-за проигранной партии в шахматы, не сразу осознавали, что для слез у нее имеется серьезная причина. Но из-за боязни открыто поделиться своим беспокойством или горем с окружающими она прибегала к такому неожиданному способу довести до их сведения, что у нее в жизни не все гладко. Было хорошо, когда в качестве жилетки ей попадался чуткий человек, способный понять ее глубинные переживания. Но большинство в первый момент бывало ошарашено, а во второй приходило к выводу, что ей следует всерьез обратиться к психологу. И это в то время, когда ей был нужен не врач, а немного душевного тепла и сопереживания. Тогда она бы рассказала, что ее гнетет и тревожит, ей бы стало легче. Естественно, что до меня это доходит не сразу, и в первую секунду я начинаю глупо улыбаться бессмысленности причины, из-за которой начались слезы. Вот и сейчас мне сперва показалось, что она обиделась из-за того, что мы начали бутылку коньяку без нее, и я ее попыталась успокоить, сказав со снисходительной улыбкой на лице:
— Ну не надо плакать. Там еще много осталось. Сейчас и тебе налью стаканчик. Леша был весь белый, надо же было его как-то привести в чувство. Я и не думала, что тебя это так больно заденет. Знала бы, ни капли ему не дала бы. Вот возьми, — и протянула ей самую солидную порцию, которая только могла вместиться в этот стакан.
— Ах, да разве в коньяке дело, — всхлипнула Наташа, но стакан взяла. — Это все Руслан. Прихожу я домой, а он сидит злой как черт у телевизора и демонстративно смотрит рекламу, которой терпеть не может. И мрачно молчит. Я так и сяк к нему, а он не реагирует. Я пошла на кухню. Думаю: «Дай хоть поем. С утра мечтаю плотно поесть». Смотрю, весь обед в ведре: борщ, макароны, жареная рыба. Всю еду он выбросил. Я перепугалась, прибежала в комнату и спрашиваю у него, что случилось, в чем дело. А он в ответ: «Это у тебя надо спросить, в чем дело. Где ты шляешься по ночам? Можешь не врать, что была в гостях. Не было вас. Я пять раз поднимался и звонил». После этого он выложил свой обычный набор, — с печальным видом попивая коньяк, сказала Наташа. — Что у меня любовник. Что сама я шлюха, и подруги у меня соответственно. Что я могу убираться на все четыре стороны. Чтобы я собирала вещи. Что он уходит. Взял пальто и в домашних тапочках собрался уходить. Я ему и говорю, чтобы он надел ботинки, потому что на улице холодно. «Снег на улице», — говорю я ему. — «Не твое дело, я иду не на улицу. А тобой сегодня участковый интересовался. Не нужна мне жена, которая связана с уголовным миром. Допрыгалась на своей панели, влипла небось в историю. И не смей мне опять про Дашу. Ее тоже участковый отлично знает. Ей приказано явиться в участок, а не то приведут силой. Она еще почище тебя будет. Думаешь, к ней просто так вор залез? Нет, милочка, они одна шайка и чего-то не поделили. А ты, дура, чего лезешь? Тоже хочешь обиженной быть? Так я и сам могу. Думаешь, у тебя одной любовник есть?»