Из мухи получится слон
Шрифт:
С этими словами он ушел в неизвестность и без ботинок. К тому же он был здорово пьян и несчастен, — закончила передавать содержание своей беседы с мужем Наташа.
Из всех историй меня больше всего встревожило напоминание о необходимости нанести визит нашему участковому. Чтобы хоть как-то оправдаться. Сразу противно похолодело в животе. Ведь придется ему врать. А что врать-то? И самое ужасное, что деваться некуда. За сегодняшний день с помощью Натальи я наворотила столько проблем на свою голову, что на год хватило бы.
Теперь, с одной стороны, подозрительная компания, взъевшаяся
— Как ты думаешь, куда он мог пойти без ботинок? — жалобно вопрошала у меня тем временем Наташа.
Я как-то совсем упустила из виду ее семейную драму. И в первый момент решила, что это она про Степанова. Очень удивилась ее заботе об обуви участкового и о его здоровье. Потом сообразила, что она спрашивает о муже, и утешила бедняжку, как могла. Но что я могла сказать? Только что-нибудь вроде:
— Пошел к соседям. Скоро вернется. Кому он, кроме тебя, нужен?
— Так-то оно так, но все же подозрительно. Может, он завел себе любовницу? Он последнее время стал патологически ревнив. А ведь каждый судит в меру своей испорченности. И эта его последняя реплика о том, что не у меня одной есть любовник, не дает мне покоя, — сказала Наташа.
— Нашла время решать семейные проблемы. Ты только представь, что нам через несколько минут придется держать ответ перед Степановым, и выкрутасы твоего муженька покажутся тебе пустяком, не стоящим того, чтобы о нем думать.
Наташа взглянула на ситуацию под новым углом и без промедления согласилась с моей точкой зрения.
— Что мы ему скажем? — невинно спросила она.
— Ума не приложу. Но если не пойти, то он нас с лица земли сотрет, когда выловит. А то, что он нас выловит рано или поздно, не оставляет никаких сомнений. Все-таки мы живем в одном микрорайоне. Лучше пойти и покаяться в содеянном. Может, он поимеет к нам снисхождение. Скажем, что так, мол, и так, простите великодушно, хотели поиграть в детективов, но не рассчитали своих возможностей.
— Не стоит откровенно говорить ему обо всем, — заметила Наташа. — Милиция как-то умудряется твои откровения повернуть тебе же во вред.
— Да, — согласилась я, — скажем, что ты неожиданно заметила на Невском Амелина и тут же, естественно, опознала его. И мы не могли не проследить за ним. Звучит вполне правдоподобно. Опишем приметы его друзей. Назовем адрес крепыша, но не расскажем об их разговорчиках и той некрасивой и громкой выходке, с помощью которой мы покинули дом крепыша. Вместо этого я расскажу, что проследила путь Амелина на обратном пути и он привел меня к нашему дому.
— Как?! Он пришел сюда снова, но зачем?
— Он не потрудился дать мне объяснения по поводу своего поведения. Я-то решила, что он явился побеседовать со мной,
Здесь я сконфуженно замолчала и подумала, не сказала ли чего лишнего. Может быть, не стоит говорить всем и каждому, что молодые люди, столкнувшись со мной нос к носу, убегают прочь, сверкая пятками. Но Наташа, казалось, не обратила на мои слова особого внимания.
— Лешу лучше не впутывать. Он здесь ни при чем. А в милиции сразу заинтересуются, что это за человек, спросят его адрес, которого у нас, кстати говоря, и нет. Да, про Лешу ничего и никому не говорим, — благородно постановила она. — Адреса крепыша достаточно, чтобы оправдать наше поведение.
И мы, вновь придя в прекрасное расположение духа, отправились извиняться и оправдываться в участок. Я тихо надеялась, что Степанов не дождется нас, что он уже ушел домой и, таким образом, объяснение отложилось бы до завтра. Немедленной мести бандитов после сегодняшнего позорного бегства Амелина я перестала опасаться, и мое горячее желание иметь охрану несколько поостыло за день, в течение которого я этой охраны не имела, но осталась жива.
Степанов был на месте. Весь его вид красноречиво свидетельствовал о крайней степени негодования. Когда Наташка бочком протиснулась в дверь и миролюбиво уставилась на него, Степанов побагровел и заскрипел своими зубными протезами так, что те лишь чудом не раскрошились. Он сидел молча, скрежетал зубами и сверлил нас свирепым взглядом. Это было невыносимо. Воздух, казалось, вибрировал от невысказанных бранных слов в наш адрес.
Я хотела мило улыбнуться, но, хорошенько всмотревшись в глаза Степанова, воздержалась. Вместо этого я в срочном порядке придала себе позу, полную покорности к ожидаемой участи. Я втянула голову в плечи и, изогнув позвоночник знаком вопроса, подняла глаза на Степанова и стала ждать, что он скажет. Он ждать себя не заставил, выдохнул из себя воздух и тихо сказал:
— Я вас слушаю. Я, конечно, знаю, зачем вы удрали от моих людей, но мне интересно послушать, что вы придумали в свое оправдание. Хочу узнать, насколько в ваших головках хватило фантазии.
— Я понимаю, что наше поведение показалось вам странным, может даже, вы называете это прямой неблагодарностью, но дело в том, что Наташа увидела на улице человека, который проник в мою квартиру, — начала я.
— Случайно, я полагаю, увидела, — съехидничал Степанов, — и узнала его в толпе без труда, хотя и не могла сообщить толком его приметы милиции. Так-так. Начало хорошее, и мне оно нравится, продолжайте.
Когда мне откровенно не верят, то как-то очень трудно становится находить подходящие слова и связывать их в цепочки предложений. Поэтому я не очень внятно промямлила:
— И нам ничего не оставалось, как пойти за ними. Не могли же мы упустить их из виду? Правда?
Степанов оставил мой вопрос без ответа и спросил в свою очередь:
— И куда они вас привели?
— В один загородный дом в Озерках. Они прошли внутрь него, а мы остались ждать их снаружи. Замерзли ужасно, но через 45 минут были вознаграждены. Они вышли из дома и прошли к станции.