Из первых рук

Кэри Джойс

—А ну-ка прекратите!

Ночлежники орали, что я профсоюзная крыса и что меня надо вышвырнуть из «Элсинора». Тем не менее поставили меня на ноги, и я увидел перед собой худенького старичка в синем комбинезоне с одной только левой рукой и крюком вместо правой. На крюке висело ведро, а рука держала метлу. Странно, подумал я, ведь нужники здесь чистит Планти. И тоже одной рукой. И тут я увидел, что это и есть Планти, постаревший лет на сорок, а Планти увидел, что это я.

—Мистер Плант! — сказал я.

—Мистер Джимсон! —

сказал Планти, роняя метлу и протягивая мне левую руку. — Очень рад видеть вас, сэр. — И он церемонно пожал мне руку. — Очень приятно. Входите, сэр. Входите.

Он повел меня через кухню в чулан, и ночлежники расступились перед ним, как перед членом королевской семьи. Бородавочник почтительно нес за нами метлу.

—Прошу,— сказал Планти, пододвигая мне стул. — Живите здесь сколько вздумается.

До разговоров с Бородавочником он не снизошел. Только указал ему на угол. Бородавочник, старательно прислонив метлу к стенке, сказал:

—Простите, мистер Плант, нельзя ли мне ключик?

Планти, казалось, не слышал. Бородавочник попереминался с ноги на ногу и попытался вторично:

—Простите, мистер Плант...

Планти даже не взглянул на него. Взмахнул крюком, и Бородавочник вышел буквально на цыпочках и тихо прикрыл за собой дверь, словно воришка, выбирающийся среди ночи из курятника.

—Ну как поживаете, мистер Джимсон? — сказал Планти. — Придвигайтесь к огню.

Потому что над медной решеткой колыхалось маленькое пламя.

Планти так радушно улыбался, что я подумал: «Пусть он убог и наг, но наконец-то счастлив».

—Вы превосходно выглядите, мистер Плант.

—Я превосходно устроился; спасибо, мистер Джимсон.

—Все на той же работе?

—Все на той же работе.

Ответ прозвучал эхом из-под церковных сводов. И я подумал: «Надо подбодрить старика».

—Сразу видно, кто в этом замке король, — сказал я. — Клянусь честью, не ожидал. Поздравляю, мистер Плант. Как вы этого добились?

—Добился, — сказал Плант, с улыбкой глядя в огонь. Кажется, он не был слишком польщен.

—У вас ключ.

Мистер Плант склонил голову набок — кивок старика — и продолжал улыбаясь смотреть в огонь.

—А если вы не сочтете парня достойным ходить в вашу уборную, что тогда?

—Он в любое время может воспользоваться общественным туалетом на Хай-стрит.

—Н-да. Три четверти мили ходу и пенни за услуги. Вот, значит, как вы поддели их на свой крюк, старина.

Я рассмеялся и похлопал Планта по плечу. Но Плант не засмеялся в ответ. На лице его была все та же улыбка, которая, по-видимому, ни к чему не относилась.

—Хорошо, когда за такими типами присматривает философ, — сказал я. — В этом Бородавочнике прорезалось даже что-то человеческое. Это большая победа, мистер Плант.

Плант с улыбкой смотрел в потолок. Но, кажется, не видел его.

—А как вы вообще себя чувствуете, мистер Плант?

—Хорошо,

мистер Джимсон. Старею, конечно. Вот совсем было запамятовал, что для вас есть письма.

Он подошел к шкафчику и вынул пачку писем.

—Ха-ха, — сказал я. — Письма поклонников, записочки от профессора.

Но в пачке были только счета, проспекты и письмо от Коукер.

Лодочный домик. Гринбэнк,

22 31.7.39

Я была бы вам весьма признательна, если бы вы вернули мне долг в размере пяти фунтов, тринадцати шиллингов и десяти пенсов. Если вы в состоянии платить фунт в неделю паршивцу Лесли Барбону, который разбил сердце собственной матери, вы в состоянии заплатить и мне.

Д. Б. Коукер

P. S. Имейте в виду, что я снова начинаю заколачивать деньги и мне нужен мой оборотный капитал.

Мистеру Галли Джимсону, эсквайру.

Ночлежный дом.

Эллам-лейн.

—Очень приятное письмецо, — сказал я. — Сразу чувствуешь, что о тебе не забыли.

—Для вас там еще что-то есть, — сказал Планти, словно очнувшись от глубоких раздумий. Он еще раз нырнул в шкафчик и извлек оттуда нечто похожее на мешок с картошкой. — Вот, оставила какая-то дама, приезжавшая в «роллс-ройсе».

К мешку, в верхнем углу, у завязки, была приколота записка. И когда я прочел ее, от радости я чуть не выпрыгнул из штанов. Адрес: Галли Джимсону, эсквайру, «Элсинор», Эллам-лейн. Содержание: «Сэр Уильям Бидер просил меня вручить вам эти вещи. Он надеется, что они в полной сохранности». Подпись: «М. Б. М.».

В мешке оказался ящик с красками, две палитры, две банки консервированной говядины и высокая картонная коробка, заклеенная бумажной лентой, с надписью «кисти и краски».

—Вот это настоящий миллионер! — сказал я. — Побольше бы таких людей, как сэр Уильям, окруженных штатом шоферов, поваров, секретарей и Эмбеэмов, чтобы холить его и выполнять его дивные христианские желания. Да сохранит ему Господь его миллионы!

Но когда я открыл ящик с красками, он оказался пуст. Ничего, даже мастихина. А в картонной коробке валялись две облезлые кисточки, несколько старых, выжатых тюбиков и три пустых бутылки из-под масла. Какой-то мерзавец спер по крайней мере двадцать почти новых кистей и добрых три, если не четыре, дюжины тюбиков краски.

—Вот это типичный миллионер! — сказал я. — Окружил себя штатом наглых подонков. Дай Бог ему здоровья, и чтоб у этого Эмбеэма все кишки повылезали. Правда, может, он (или она?) подоспел, когда уже были сняты пенки.