Из-под пяты веков
Шрифт:
домики. И верит деду Ефиму. Верит, что солнце – как и дед, и он, Яшка, и собаки – устаёт. И
тогда уходит за горы. А за горами у солнца свой домик. В домике на полу есть, наверно, как и
у них с дедом, оленьи шкуры. Под шкуры и забирается солнце. И спит.
Без солнца жить очень плохо, потому что темно. А в темноте нельзя стрелять Яшке из
деревянного лука деревянной стрелой с медным наконечником.
Темноту недолюбливает и дед. Говорит про неё:
–
Дед прав: когда не поёт в горах ветер и не шумят в море волны, такая тишина наступает,
как будто всё замерзло и все замёрзли: птицы, звери... Живут только люди да собаки. Но и
люди и собаки очень много спят в это время, потому что спит солнце.
Солнце проснётся – и все проснутся. И надо проснувшееся солнце встретить. Надо на
него посмотреть.
Такое оно чистое бывает после сна, такое яркое!
И так красиво заискрится на солнце покрытая снегом, как скатертью стол, земля.
– Более шести десятков деньков отдыхало наше солнышко, – говорит дед, – как же не
поглядеть, не полюбоваться на него? Знакомого человека встретишь через столько-то
времени, тому рад бываешь. А тут – солнышко!..
И смотрит дед на красную зарю. Терпеливо ждет солнышка. Улыбается.
Яшка смотрит туда же, куда смотрит и дед. И тоже улыбается.
Яшка любит деда, потому что дед любит солнце.
Дед любит Яшку, потому что Яшка любит солнце.
Оба они – дед и внук любят солнце.
– Идёт!
– Идёт!
Так кричат они оба, когда первый яркий луч солнца выглянет из-за гор.
И оба вскакивают на ноги. Тянутся вверх. Машут руками. Смеются.
С ними вместе всегда собаки. И с радостным смехом деда и внука сплетается их лай.
Дед Ефим верит: собаки потому лают, что и они рады солнцу. А Яшка во всём верит деду.
Так было семь лет.
За семь лет объехал Яшка с дедом всю Новую Землю.
И каждый год – в феврале – встречали они с дедом солнце.
Каждый год – в феврале – они смеялись от радости при виде восходящего солнца.
И каждый год – в феврале – вместе с ними встречали солнце пронзительным лаем
собаки.
Ефим Тайбарей родился в тундре. В тундре жил до двадцати шести годов. До двадцати
шести годов кочевал и пас оленей.
Олени давали Ефиму всё: еду, жилье, одежду, обувь. И Ефим, как птица, ел, пил и спал. И
ещё смотрел за оленями, потому что без оленей он не мог бы жить; он умер бы без оленей от
голода. И он шел туда, куда шли олени. Олени сами добывали себе корм, а Ефим кормился от
оленей. Оленей у Ефима было много. И много было еды у Ефима.
Ефим привык думать.
Но однажды случилось так: день пришел и принес холеру1.
От холеры сдохло Ефимово стадо в три дня.
Остался Ефим без еды, потому что еду давало ему стадо оленей. Не стало у Ефима
оленей – не стало еды.
Тогда сказал Ефим молодой жене своей:
– Птица сама себе еду добывает. Пойдем добывать себе еду.
Два дня шли по тундре. Срывали краснеющую морошку и клали себе в рот.
От морошки хотелось пить. Припадали пересохшими губами к грязным лужицам,
блестевшим на солнце голубыми зеркалами, вправленными в зеленые рамы.
Через два дня набрели на чум. В чуме дымился огонёк. Около чума паслись олени.
Ефим сказал жене:
– Сюда не приходила холера. Здесь дадут нам еду.
И их накормили парным оленьим мясом: таков был обычай тундры – для гостя надо
зарезать оленя.
Усталый и сытый Ефим спал долго. А когда проснулся, сказал хозяину чума и оленьего
стада:
– Холера унесла у меня всех оленей. Мне не на ком возить теперь чум по тундре. Не на
ком возить себя. И не на ком возить свою жену Ирину Сергеевну. Дай мне твоих оленей:
поеду к русским просить еды и денег на новое стадо.
Хозяин чума сказал:
– У меня много оленей. Я дам тебе десять голов, чтобы ты мог возить свой чум. За десять
голов ты будешь десять годов пасти моё стадо. Себя и жену свою будешь возить на моих
оленях.
Ефим не согласился:
– Десяток оленей – это мне мало. И я не хочу – пастухом. Мой отец, мой дед и я – мы все
имели своё стадо. Дай мне десять оленей – я съезжу к русским.
Дал хозяин оленей Ефиму, чтобы доехать к русским. И вот что русские сказали ему:
– Денег тебе не дадим. Хлеба не дадим. Масла тебе не дадим. Не дадим тебе сахару и
чаю. Потому что у тебя нечем теперь платить. Но мы дадим тебе всё, если поедешь
промышлять на Новую Землю. Весь промысел ты будешь сдавать нам. Мы за всё будем тебе
платить. И на первых порах тебе поверим в долг под промысел.
И ещё дали русские Ефиму водки – «сярки»; весело стало и легко Ефиму. И хоть не
хотелось ему покидать тундру, сказал Ефим русским:
– Птица сама себе ищет корм. Кабы я был птицей, я сам перелетел бы через море на
1 Холера – сибирская язва; от нее очень часто падали огромные стада оленей. Не знали сибирской язвы –
«холеры» лишь Канинская тундра да остров Колгуев.
Новую Землю. Но я не птица. И вы везите меня на Новую Землю на ваших судах, чтобы я мог