Из семилетней войны
Шрифт:
Старушка устала и замолкла. Во время этого рассказа Симонис больше смотрел на молодую девушку, чем слушал. Пепита явно интересовала его, и он не спускал с нее глаз во все время. Хотя Симонис почти не разговаривал с ней, но оба они чувствовали себя хорошо, как будто давно были знакомы… а если незнакомы, то уже готовились к этому; а это знакомство многое обещало ему…
Старушка любила рассказывать о прошедших временах и хотела уже начать другую историю, но капитан Фельнер перебил ее и перешел на домашние дела.
— Сеньорита, — сказал он, — вам должно быть это лучше всех известно…
— Этого я не знаю, — ответила Пепита; — впрочем, в этом нет ничего невероятного, так как между королевой и родными должны быть постоянные связи…
— Мне передавали, — прибавил Фельнер, — что отношения между ними никогда не были так тесны, как в настоящее время?
При чем он испытующе посмотрел на Пепиту.
— Об этом, право, судить не могу, — тихо ответила она.
Между тем скромный обед приходил к концу; капитан, вместе с Симонисом выпили за здоровье хозяйки дома, а затем были поданы фрукты.
— Король Фридрих имеет в Германии самые лучшие груши, персики и виноград, — отозвалась баронесса, — и наверно съедает их больше, чем кто-либо из его подданных.
На этом кончился обеденный разговор, тем более что Гертруда делала знаки, что ждать больше нечего, и все встали.
Капитан подошел к баронессе и начал о чем-то тихо говорить, причем они отошли к окну. Симонис, воспользовавшись этим обстоятельством, подошел к Пепите и обменялся с ней несколькими словами.
Оба они почти с детской наивностью не скрывали друг от друга, что чувствуют взаимную симпатию. Пепита спросила: надолго ли он в Дрездене? В ответ на это он сказал, что был бы очень рад повидаться с ней, но не знает, где и как он может ее встретить.
— О, везде, — живо ответила Пепита, — и чаще всего — у тетки.
Макс хоть не был влюбчив и не легко было ему вскружить голову, но на этот раз почувствовал сильное биение сердца… Пепита была так красива, мила и казалась такой доступной, что его сердце невольно стремилось к ней.
Но среди самого задушевного между ними разговора хозяйка со смехом вмешалась в него.
— О! о! Только, пожалуйста, не вскружите голову моей племяннице! — обратилась она к Симонису. — Я вас очень, очень об этом прошу.
С другой стороны к Максу подошел капитан Фельнер и, взяв его под руку, сказал ему:
— Пойдемте, я должен с вами поговорить.
Кавалер, хоть не охотно, начал прощаться с баронессами. В этот момент старуха шепнула ему на ухо:
— Поручаю вам капитана!.. Это наш хороший приятель. Затем они ушли. Симонис не совсем хорошо понял значение
последних слов баронессы и думал о них; капитан предложил ему подняться к нему наверх. Симонис охотно согласился на это, и они молча поднялись по лестнице. Войдя в комнату, они удобно расположились у окна; капитан осмотрелся кругом и, наклонившись к Симонису, начал тихо говорить:
— Баронесса говорила мне о вас… Я знаю, что вам можно довериться… Я не требую от вас откровенности, но могу вам быть полезным и, в случае надобности, много интересного вы узнаете от меня…
Симонис немного удивился…
— Но это вас не должно ни тревожить, ни удивлять, — спокойно продолжал барон. — Во всех слоях общества
Барон встал, тяжело вздохнул, провел рукой по лбу и затем прибавил:
— Я военный, но войску не платят жалованья, и оно умирает с голоду… Войско угнетает крестьян и горожан… Военным все позволено, только бы они не требовали жалованья. Наша армия не выдержит даже двухнедельной кампании.
Симонис слушал, не прерывая.
— Верьте мне, что все то, что я вам сказал, истинная правда., и вы, на основании моих слов, можете писать…
Этими словами Фельнер хотел дать понять Симонису, что он посвящен в его тайну. Последний запротестовал, но капитан рассмеялся…
— Я одобряю вашу осторожность, но относительно меня она была бы излишней… Откуда бы я знал вас, если б мне не сказали, что я могу быть с вами откровенным.
Капитан подумал и прибавил:
— Вы можете рассчитывать на меня и на многих… В Берлине все должно быть известно. За нами следят здесь, не спускают с нас глаз; а вы пока посторонний человек. Вам легче сообщать туда все сведения… Осторожность, однако же, никогда не мешает. Брюль не думая отправит на тот свет человека, который станет ему поперек дороги, а потом он велит отслужить по нем молебен в католической и евангелической церквах… В следующем письме пишите обо всем, что вы видели и слышали. Уверьте, что Саксония еще не подписала договора, но что соблюдение этой формальности не имеет никакого значения… Брюль связан с Австрией и Францией, в этом нет ни малейшего сомнения… Если Фридрих не помешает им окружить себя союзными войсками, то он погибнет, а вместе с ним погибнет и прусское королевство…
Капитан долго еще пичкал Симониса различными сведениями, советуя ему и входя в малейшие подробности сообщаемого; затем он взял шляпу, простился с Симонисом и оставил его.
Разговор их длился больше часа. День был прекрасный, ясный; солнце еще было высоко, и Симонису не хотелось сейчас же сесть за стол и писать: он предпочитал отложить свою корреспонденцию до ночи… После недолгого размышления он взглянул в окно и, увидев, что капитан уже удалился, взял шляпу с намерением пойти осмотреть окрестности. Ему много говорили о фазаньем парке, заведенном Августом Сильным, в котором теперь жили два иезуита и несколько итальянцев.