Из собрания детективов «Радуги». Том 1.
Шрифт:
21
Страх
Сначала Бони решил, что все масгрейвские аборигены, покинувшие свои земли, чтобы найти убийцу Джеки, были в той группе, которая подстерегла Патрика О'Грейди, однако засомневался в правильности своего вывода, когда, пройдя еще милю, увидел следы босых ног.
Он вспомнил, что, когда впервые заметил Патрика О'Грейди, тот уже миновал спрятавшихся в зарослях аборигенов. В тот момент он еще не знал, что там засада, но гнал лошадь во весь опор, словно самого
Бони брел по извилистой дороге, не опуская головы, хотя у него ныли плечи, а через мышцы ног словно пропустили раскаленные провода. Он по-прежнему был уверен, что дикарям нет до него дела, ибо ум их не мог вместить больше одной мысли и единственным их стремлением сейчас было настичь тех, кто, как они думали, отнял жизнь у их сородича. Что одним из двоих, чьи имена на камне запятнал человеческий жир, был Патрик О'Грейди и что его уже догнала смерть, Бони совершенно не сомневался. Другому еще предстояло встретить свою судьбу, и все указывало на то, что дикари будут искать его на ферме Бринов.
Солнце зацепилось за гребень Черного хребта. Две дрофы грациозно проплыли по воздуху, чтобы сесть за полоской травы, но внезапно передумали и, захлопав крыльями, поднялись вверх и полетели прочь. Четыре кенгуру пересекли дорогу поспешными прыжками — слишком поспешными для животных, направляющихся к водопою или обратно. Плюс ко всему волосы у Бони на затылке, казалось, покалывали кожу, а между лопатками побежал холодок, точно сама плоть предупреждала его о нацеленных копьях.
Дорога делала поворот, приближаясь к краю обрыва, откуда открывался вид на ферму Бринов, а потом, извиваясь, сбегала вниз, огибала невысокий утес, пересекала ровный участок земли и исчезала за стоявшей на отшибе кухней.
Сначала Бони показалось, что дикари заняли ферму, но он быстро понял, что кучка аборигенов возле кухни — люди Бринов. Когда он шел по двору, из кухни появилось еще несколько человек, другие сидели на веранде дома. Стоянка на берегу ручья опустела.
В дверях дома возникла Кимберли Брин. На ней была одежда скотника, на бедре висел тяжелый револьвер. Вечерний свет играл на ее роскошных волосах, как на оперении диковинных птиц. Бони расправил плечи и подтянулся.
— Вынужден снова вас побеспокоить, мисс Брин!
— Инспектор Бонапарт! — тихо, с холодком произнесла она. И, без тени тревоги в голосе, добавила: — Я рада, что вы приехали. Мы ожидаем неприятностей. У вас сломалась машина?
— Нет, я пришел пешком… Вы сказали, неприятности?
Ей спокойные серые глаза внимательно посмотрели на него, на его небритое лицо, пропыленную одежду и предательски оттянутый правый карман.
— Входите, — пригласила она. — Сейчас я вас покормлю.
Бони вошел в дом вслед за ней. Она крикнула что-то служанкам, и те убежали. Кимберли показала ему, где умыться, и когда он вошел в комнату, она уже наливала чай в одну из своих дорогих фарфоровых чашек, стоявшую возле ожидавшей его тарелки с едой. По другую сторону стола сидел Джек Уоллес.
Бони спокойно выдержал
— Наши аборигены насмерть перепуганы, мистер Бонапарт, — сообщила Кимберли. — Говорят, черные из пустыни пришли за убийцей Джеки Масгрейва. Я ничего не понимаю. Я уверена, что никто из наших людей Джеки Масгрейва не убивал.
— Никогда не знаешь, что у этих дикарей на уме, — уклончиво ответил Бони и набросился на ростбиф, какого не приготовишь из купленной в магазине говядины. — На днях я видел их следы, — добавил он.
— Где? — тихо спросил Уоллес, явно стараясь сдержать волнение.
— На хребте, — сказал Бони и, повернувшись к Кимберли, спросил: — Ваши братья все еще в отъезде?
— Да. Джаспера и Эзры не будет еще несколько дней. Сайлас должен вот-вот приехать. Было бы очень кстати. Знаете, наш старший скотник сбежал, а остальные черные ужасно переполошились.
— Вы догадываетесь, почему он сбежал?
— Понятия не имею. Вернулся домой около двух, поставил лошадь в загон, оседлал другую — только его и видели. А остальные все скопом бросились на ферму — говорят, сюда идут люди Плутона и они не желают оставаться в своих хижинах, а хотят на кухню или даже в дом. Просто насмерть перетрусили все до единого.
— Гм. Вы давно здесь, мистер Уоллес?
— Порядочно, — буркнул Уоллес.
— А точнее?
— Сразу после обеда приехал, если вам так надо знать.
Кимберли нахмурилась. Восхитительно мягкие линии рта и подбородка исчезли, сменившись твердостью, подсмотренной у каменных утесов. Вошла служанка с яблочным пирогом и чашкой заварного крема на подносе. Кимберли встала и включила свет. Служанка убрала пустую тарелку Бони и поставила перед ним сладкое. Он подождал, пока она вышла. Когда он заговорил, тон его был холоден:
— В такое время было бы разумнее помогать друг другу, мистер Уоллес.
— Еще бы! — резко бросила Ким. — Что на тебя нашло, Джек?
— Ничего особенного, — ответил Уоллес, вставая. — Просто мне пора домой.
— Ты же сказал, что заночуешь здесь, раз черные так нервничают, — напомнила она с просительной ноткой в голосе.
— Так и для вас будет лучше, — сухо добавил Бони. — Час назад я видел Патрика О'Грейди, который скакал сломя голову к Загонам Девятой Мили. Потом он вылетел из седла и побежал, а за ним — десятка два дикарей. Они проткнули лошадь копьем, я своими глазами видел. Как проткнули О'Грейди, я не видел, но уверен, что он не избежал этой участи.
Кимберли помотала головой, точно пытаясь стряхнуть стиснувший виски обруч. В свете лампы волосы ее сверкнули медными нитями. В ее глазах появился страх, хотя голос оставался спокойным.
— Где это произошло, инспектор?
— Милях в двух отсюда. О'Грейди скрылся за холмом к северу от меня. Дикари преследовали его по пятам. Последний раз я увидел их на вершине того же холма. Они либо убили О'Грейди на месте, либо схватили, чтобы допросить… сначала. Скорей всего, первое.
— Зачем им его допрашивать? — хрипло спросил Уоллес.