Из собрания детективов «Радуги». Том 2
Шрифт:
— Он тоже персонаж вашего приватного театра?
— О нет, что вы! Монсиньор Пассалакуа сорок лет был миссионером в Океании, в Китае, в Африке, — сказал Массимо. — Это превосходный, высокообразованный человек.
— Да, но, если он представитель старой школы, не возмутит ли его моя просьба?
— Что вы! Он по натуре своей ученый и всегда сохраняет полное спокойствие. Если хотите, я пойду с вами. С радостью повидаю старика! — сказал Массимо Кампи.
— Буду вам очень признателен.
— Тогда я ему сейчас позвоню. Вам удобно будет встретиться с ним завтра утром?
— Вполне.
Массимо Кампи открыл
Он неуклюже повернулся к ней.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Через большие с льняными занавесками окна в комнату, словно мраморные шарики, ворвались с улицы звуки, раздельные и отчетливые: какой-то водитель переключил скорость, другой негромко просигналил, заплакал ребенок, дорожный рабочий высыпал гравий на асфальт. О господи, что же теперь будет, со страхом подумал Сантамария. Сердце забилось часто-часто. Он вдруг ясно понял, что их пути пересеклись. Еще немного — и они бросятся друг другу в объятия.
На нижнем этаже залаяла собака, с грохотом промчался мотоцикл, и наконец все звуки заглушил рев машин и автобусов. Напряжение спало. Нет, жизнь не так проста, и не существует самого короткого и прямого пути. В субботу вечером она пойдет в «Балун» со своей американкой, а он поедет в Новару к своей подруге Иоле, которая разошлась с мужем и открыла ателье мод. Вот уже восемь лет они в мире и согласии делят «супружеское ложе».
— Чему вы улыбаетесь? — спросила Анна Карла.
— Так, пустяки… Этот день был для меня необычным. И немного странным.
— Для меня тоже, — сказала Анна Карла.
Они смело улыбнулись друг другу. Но между ними пролегла река, и они на противоположных берегах, и страшно свалиться в воду.
— Если монсиньор Пассалакуа не сумеет вам помочь, позвоните мне. У меня возникла идея. Быть может, один человек…
— Итак, завтра в десять утра, — вернувшись, объявил Массимо. — Монсиньор Пассалакуа будет рад нас принять.
Они договорились встретиться в половине десятого.
— Я многое бы дала, чтобы пойти с вами, — сказала Анна Карла.
— Монсиньор Пассалакуа был бы счастлив, но боюсь, он вряд ли захочет говорить о фаллосах в твоем присутствии. Все-таки ты женщина.
— Надеюсь. Но ты мне позвони, как прошла встреча.
Сантамария обрадовался, как ребенок, поняв, что Анна Карла не останется в доме Кампи, а пойдет с ним. У него родилась несбыточная, радужная мечта — они вдвоем проведут послеобеденные часы, погуляют под каштанами, поднимутся в лодке вверх по течению По, зайдут в пустой, чистый кинозал.
— Вы на машине, комиссар? Хотите, я отвезу вас на службу?
— Я еду не на службу, а в ресторан на виа Мария Виттория. Мы пытаемся в точности воссоздать последний день жизни Гарроне и вот узнали, что вчера вечером он там ужинал.
Нет, самого короткого пути не существовало, ничто само не давалось в руки. И вот впервые за годы службы Сантамария понял, чему так отчаянно сопротивляются все преступники, начиная от воров, грабителей, проституток, наркоманов и кончая фальшивомонетчиками, шантажистами, убийцами: они не желают
— Виа Мария Виттория совсем рядом с моим домом, — сказала Анна Карла.
— Почему бы вам тогда не заглянуть к Воллеро? У него там картинная галерея, — подсказал Массимо. На этажерке темного дерева в беспорядке лежали разные бумаги и письма. Кампи порылся в них, вытащил маленькую изящную карточку и передал ее Сантамарии. — Видите? Он в прошлый вторник как раз открыл новую выставку. — Внизу, под надписью «Живопись и мифология», была цветная миниатюрная репродукция картины «Похищение Европы». — Гарроне, как я вам уже говорил, был неизменным посетителем всех выставок и вернисажей. Он приходил туда «устанавливать контакты», иными словами, одолевал людей своими просьбами и пил за чужой счет мартини. Возможно, и на этой выставке он был.
— Просто превосходная идея, благодарю вас, — сказал Сантамария.
В дверях он пожал Массимо руку и еще раз горячо его поблагодарил. Он немного нервничал: ведь ему предстояло провести тридцать секунд наедине с Анной Карлой в тесной кабине лифта.
Выйдя наконец из кабины, он глубоко и с облегчением вздохнул и вытер лоб платком. Анна Карла улыбалась каким-то своим мыслям.
VI
Залы галереи…
(Четверг, полдень, вечер, ночь)
Залы галереи Воллеро вначале были частью дворца, построенного в девятнадцатом веке согласно канонам того времени — массивность и прочность в сочетании с мрачностью. Позднее почти все внутренние двери на первом этаже были замурованы и был сделан выход со стеклянной витриной на виа Мария Виттория. Само помещение разделили на три смежные залы, в которых порой на короткое, а порой и на продолжительное время размещались соответственно магазин по продаже колониальных товаров и пряностей, магазин тканей и пуговичный магазин. Из-за полутьмы, высоких потолков и мощных стен в залах царил полумрак и потому всегда горел свет. Однако сейчас, в июне, сумрачные залы стали надежным укрытием от внезапной жары, которая лишила галерею лучших клиентов. Синьор Воллеро в ленивой позе стоял за стеклянной входной дверью и наслаждался прохладой, тогда как на улице асфальт буквально плавился. Вдруг два пронзительных гудка вывели Воллеро из задумчивости.
Одна из машин, которая спускалась по улице с односторонним движением к пьяцца Карлина, резко затормозила на противоположной стороне возле галереи. За рулем, конечно же, сидела женщина. Она с невинным видом оглянулась и посмотрела на взбешенного водителя, который едва не врезался в ее машину. В женщине Воллеро узнал синьору Дозио.
Ни она, ни ее дядя — что еще досаднее — до сих пор не побывали на выставке. Быть может, теперь они решили заглянуть? Увы! Незнакомый мужчина — не дядя и не муж синьоры Дозио — вышел из машины и подошел к окошку попрощаться. Верно, ее друг, которого она подвезла. Синьор Воллеро, хотя с улицы его нельзя было увидеть в этой пещерной тьме, инстинктивно отпрянул назад. Ему показалось, что синьора Дозио смотрит прямо на него и одновременно показывает своему другу на вход в галерею.