Из Тьмы, Арка 5

Добродел

«Врёт», — в один голос заявили эмпатия и способность анализировать мимику.

С высокой степенью вероятности, самый большой фанат могущественных воителей в семье колобка-полицейского — это он сам. Правда, не совсем понятно, чего тут стесняться-то? Но у каждого свои бзики. В любом случае мне доброжелательность неожиданно встреченного фаната воителей лишь на руку.

— Думаю, при наличии ресурсов и времени знак можно подделать, — вернув означенный значок назад, произнесла я, не став развивать смутившую мужчину тему. — Да и активировать чужой тоже можно. Хоть это и потребует высокого контроля. Но в целом вы правы: никто не станет так напрягаться для подобного эпизода. И,

относительно происшествия: я бы хотела, чтобы вы ввели меня в курс дела и провели к месту задержания. Желательно не представляя всем встречным, как известную из газет персону. Это возможно?

— Можно, — лопатообразная пятерня вновь почесала заднюю часть шеи. — Дело-то пустячное: кучка скучающих пустобрёхов не уследила за языками, а нам доложили, что эти дурни призывают взорвать кого-то там из правительства. Любому ясно, что революционеров здесь нет, а задержание — так, для острастки. В следующий раз будут думать, о чём говорят, а не молотить длинными языками про всё, что в дурную голову взбредёт. На такое дело можно и постороннего пустить. Мало ли чья дочка захотела прийти да посмотреть? Хотя майор из районного управления… тот ещё залётный хе… кхм-кхм, — Офицер сделал вид, что закашлялся, а я — что не заметила почти сорвавшееся ругательство в адрес вышестоящего. — В крайнем случае, придётся сообщить о вашем статусе и ему. Пройдёмте. Сейчас всех повяжут, на месте опросят: кто в кружке этом состоит, а кто случаем заморить червячка в кафе на первом этаже завернул. Следом осмотрят этот их клуб и начнут выводить. Если желаете, тоже можете войти, — немного подумав, добавил дружелюбный полицейский. — Я договорюсь.

Оставив молча потирающего живот рядового, что с уходом начальства и мутной девчонки громко, с облегчением выдохнул, сопроводив выдох недостаточно тихим ругательством в адрес «надутой соплюхи» — даже лейт услышал и едва заметно скривился, бросив в мою сторону настороженный взгляд — мы с Баском неспешно последовали к входу в здание. Касаемо несдержанного стражника: судя по эмоциям офицера, даже несмотря на мой взмах ладонью, значащий, что я не злюсь, несдержанного на язык дурака ждёт неслабый втык, а также длительное и плодотворное знакомство с самой занудной и неблагодарной работой, которую начальник только сможет найти.

А пока колобок-полицейский стремился отвлечь опасную — фанат воителей не мог не знать о вздорном нраве большинства из них — спутницу разговором на заинтересовавшую её тему:

— Хотя без толку это: ничего там не найдут, скорее всего, — продолжил говорить мой добровольный сопровождающий. — Даже настоящие террористы хранят оружие в тайниках. Опять листочки эти дурные: «Сломаем старое и плохое, а новое и лучшее само нарисуется», — да книжонки запрещённые. Любит их такая публика, что жизни не нюхала, но думает, будто лучше всех знает. Полицию отменить, армию то ли распустить, то ли превратить в банду с выборными атаманами… Олухи, одно слово!

Стражник сплюнул и продолжил:

— Ничего, дураков по камерам и на допросы: с месяцок потрусят, пробьют все связи, поставят на учёт и вышвырнут на волю. С чистой совестью и прочищенной головой, — недобро хохотнул он. — Это которые новички. Те, что уже на учете — тем или штраф, или плетями добавят. Для лучшего понимания. Или в осведомители, если сотрудничать захотят. А кто настоящий бунтовщик — это уже для других людей задача. У нас, в столичной полиции, — всё чётко. Все занимаются своим делом, как господин Огр завёл. Одни патрулируют и смотрят за порядком. Другие за жуликами гоняются. Третьи — за хитрыми торгашами и банкирами. А четвёртые за всякой революционной сволочью, которая настоящие

террористы, а не как эти. Если надо, то вместе работаем. Помогаем, выходит, коллегам. Но чтоб дела друг на друга скидывать или, наоборот, выкруживать перспективные — нет такого! Не то, что раньше, — уже тише добавил он. — Хотя чего это я вам говорю, разведка об этих делах всяко лучше простого патрульного лейтенанта знает.

Так, развлекаясь беседой — скорее монологом (но небезынтересным) разговорившегося колобка-полицейского — мы дошли до парадного входа в здание, из которого уже начали выводить народ. Люди, выстроившиеся по разные стороны от небольшой — на пять ступеней — лестницы, делились на две неравные категории.

Одна половина, пускай и выглядела недовольной, напряжённой и местами всклокоченной, стояла достаточно свободно — без наручников и особенного надзора со стороны правоохранителей. Не считать же лениво лузгающего семечки рядового и молодую (на вид не старше двадцати) девушку, что-то записывающую на прижатом к папке листе, за настоящую охрану? Очевидно, первая группа — это находившиеся в здании непричастные к «клубу революционеров-подрывников» посетители и работники.

Или те, кого полиция за таковых принимает.

А вот другая часть задержанных вполне соответствовала своему званию. Каждого выводили по двое полицейских, крепко удерживающих сопровождаемого под руки, а потом укладывали рядом со стеной. Потрёпанные, местами с разбитыми лицами — сопротивлялись, что ли? Или просто строили из себя «умных и независимых личностей», игнорируя приказы группы задержания? — с качественно скованными за спиной руками, уткнувшиеся лицами в землю и под прицелами табельного оружия, они больше походили на настоящих террористов, чем на неудачливых говорунов, каковыми считал их Баск.

Впрочем, я понимала и одобряла такое обращение: пускай десять раз полицейские перестрахуются, ткнув мордами в обледенелую кладку обычных гражданских, зато на одиннадцатый такой подход помешает настоящему преступнику сбежать или даже спасёт кому-то жизнь.

Хотя халатное отношение к «типа непричастным» — это, конечно, минус. Ну, если смотреть с точки зрения представителя силовых структур, коим я и являюсь. Зато я-Виктор, никак не относившийся к данной категории, мог бы много чего сказать по данному поводу, причём строго обратного по смыслу.

И даже имея возможность смотреть с обеих точек зрения, я не могла наречь один из подходов верным, а второй нет. Каждый судит, исходя из своего виденья и удобства. Устраивать полицейский налёт, да ещё на основании того, что кто-то где-то чего-то брякнул — тупость. Задерживать всех неудачников в здании скопом — беспредел. А паковать, в общем-то, ничего не совершивших собеседников «говоруна» по камерам — это вообще ни в какие ворота!

Но… ведь и я здесь не из праздного любопытства. Вернее, пришла как раз из-за него, однако вступила в контакт с полицией и иду к центру событий в связи со вполне определённой причиной. И исходя из этого — разве можно сказать, что полицейские здесь зря?

Занятые делом стражники пусть и бросали на нас взгляды, но больше внимания уделяли непосредственным обязанностям. Ведь помимо лейтенанта Баска, на месте происшествия присутствовали и иные лейтенанты, капитаны и даже целый майор. Тем, кто всё же спрашивал, хватало и вскользь брошенного: «Дочка важных людей, хочет на нашу работу поглядеть».

Впрочем, большой начальник в лице нелюбимого моим провожатым майора, который, судя по моим наблюдениям, маялся от безделья — то есть, конечно же, контролировал работу нижестоящих — всё-таки заинтересовался присутствием неучтённой персоны всерьёз и плотно.