Из внешнего мира
Шрифт:
Фархуд Зелгадису не понравился: скользкий тип. Хитрющие глазки так и бегают. А вот Камал, несмотря на воинственный вид, оказался простоватым и добродушным. Он, похоже, совершенно не обиделся на Амелию за разбитый нос, с улыбкой называл ее "брутачава". Амелия надеялась, что это значит "крутая девчонка", а не "гребанная стерва".
Пока они обедали, Амелия тыкала пальцем в разные предметы, чтобы узнать их названия на местном языке. Запомнить все не удавалось, к тому же Фархуд говорил очень быстро. Зелгадис начал записывать слова в блокнот, используя вместе пера кусок угля. Фархуд и Камал наблюдали за его действиями со смесью
В итоге к концу дня у друзей в багаже было около пятидесяти слов и тонна сладких улыбочек Фархуда. Но хотя бы их больше не пытались убить или продать.
Когда на лагерь опустилась ночь, гостеприимные хозяева наконец-то оставили Зелгадиса и Амелию одних. Друзья перебрались в дальнюю часть шатра, служившую спальней: здесь на полу лежали матрасы, одеяла и подушки. Свет от лампы отбрасывал причудливые тени на тканевые стены, одна из них показалась Амелии похожей на парус. Она ощутила укол сожаления, которое за треволнениями последних дней, казалось бы, оставило ее в покое.
– Как думаешь, Зел, какие-то корабли из экспедиции уцелели?
– Что толку гадать?
– Зелгадис пожал плечами.
– Если они уцелели, то наверняка отправились дальше к столбу света. Нам нужно попасть в порт, нанять корабль и поплыть туда же.
– Для этого нужно, как минимум, выучить местный язык, - Амелия вздохнула, но затем улыбнулась.
– Значит, мы снова путешествуем вдвоем, как в старые-добрые времена.
– Надеюсь, на этот раз мне не придется наряжаться женщиной, - Зелгадис скривился, - или зайцем.
– Из тебя тогда получился очень милый зайчик, - елейным голосом произнесла Амелия.
Зелгадис страдальчески закатил глаза.
– Вы с Линой будете напоминать мне об этом до самой смерти? Давай спать, - открыв маленькое окошечко в колпаке лампы, он пальцами затушил огонек свечи.
– Спокойной ночи, - Амелия хохотнула, - госпожа Лулу.
Зелгадис бросил в нее подушку и удовлетворенное хмыкнул, услышав сдавленное "ой". Он начал укладываться, когда расслышал подозрительный свист и вовремя пригнулся, уклоняясь от запущенного Амелией снаряда.
– Торжественно объявляю сезон подушечных боев открытым!
– зычно воскликнула она, вскакивая с постели и сжимая в руках сразу две подушки. Здесь они оказались такими упругим - самое то, чтобы кого-нибудь лупить.
Амелия обрушила на Зелгадиса град подушек. Прекрасно видя в темноте, он ловил каждую и аккуратно укладывал рядом с собой на матрас.
– Тебе еще нужно много тренироваться, чтобы меня побить, - тоном, каким в театральных постановках говорят старые учителя своим ученикам, произнес Зелгадис.
Поняв, что у нее закончились снаряды, Амелия проговорила преувеличенно жалобно:
– Но на чем я буду тренироваться?
– На сегодня с тренировками завязывай. Я взял подушки в заложники, - заявил Зелгадис.
Амелия рассмеялась, услышав ее беззаботный смех, Зелгадис ощутил, как с души свалилась тяжесть.
Хорошо, что Амелия снова может дурачиться. Сам Зелгадис не убивался по провалившейся экспедиции, на "Цефеиде" не было никого из его знакомых, не говоря уж о друзьях. Массовую гибель людей он видел слишком часто, чтобы каждый раз оплакивать чужие жизни. Но когда грустила Амелия, отголоски ее печали эхом отдавались в его сердце. Вот она, оборотная сторона привязанности.
– И какой выкуп ты потребуешь за мои подушки?
– весело спросила Амелия.
– Ну-у... можешь назвать мне все ингредиенты зелья от насморка?
– Не честно! Такой сложный вопрос!
– Тогда держи одну подушку даром, я сегодня добрый.
Амелия не успокоилась, пока не выклянчила у него все подушки. Устроив из них уютное гнездышко, она быстро уснула. Зелгадис некоторое время лежал, разглядывая потолок и прислушиваясь к ее ровному дыханию, но затем и он задремал.
Весь следующий день друзья провели в прохладном шатре, снаружи стояло такое пекло, что едва выйдя из-под защиты тканевой крыши, каждый из них обливался потом. Местным жара не доставлял никаких неудобств. Чуть приоткрыв полог входа, Амелия и Зелгадис наблюдали за жизнью лагеря. Мужчины важно беседовали, лежа на расстеленных под деревьями коврах. Иногда они обменивались вещами, похоже, шла торговля. Женщины суетились возле костров, готовя еду. Некоторые из них уходили с деревянными ведерками за деревья в дальнем конце лагеря. Когда они возвращались, ведерки были полны молока. Видимо, там паслись какие-то животные. Коровы или козы.
Зелгадису и Амелии никто не докучал, лишь изредка заглядывал Фархуд, проверяя, все ли у гостей в порядке. Остальные обитатели лагеря к шатру не приближались, но часто останавливались и внимательно его рассматривали, будто пытались проникнуть взглядом сквозь плотную ткань.
А вот дети, в отличие от взрослых, не собирались подавлять свое любопытство. Точно черные горошины из стручка они высыпали перед шатром и стали по очереди заглядывать внутрь. Периодически к ним подходили женщины, громкими криками, похожими на птичий клекот, прогоняли прочь, но через некоторое время дети снова возвращались. Амелия жестом пригласила их войти, надеясь, что дети помогут им с Зелгадисом продолжить изучение местного языка.
Это оказалось нелегкой задачей. С существительными дело обстояло неплохо, показал на предмет - получил слово. Но как быть с глаголами и прилагательными?
Амелия затеяла с детьми игру: она показывала какое-то движение, а те выдавали ей слово. Правда, не было гарантии, что они угадали верно. К тому же на некоторые ее действия они выкрикивали сразу с пяток слов. Поди, пойми, какое правильное.
Зелгадис исписал словами почти все страницы в блокноте, когда он попытался построить из них предложение, дети дружно загоготали, кое-кто повалился на ковер, держась за бока. Ребятню очень забавляли попытки чужаков разговаривать на их языке.
К вечеру у Амелии голова пухла от слов, и она уже даже думала на новом языке, вот только половину своих мыслей сама не понимала. Зелгадис, который всегда без ложной скромности считал, что может изучить все, что угодно, теперь чувствовал себя полным идиотом.
– Никогда не думала, что при исследовании внешнего мира главной проблемой станет язык, - устало произнесла Амелия.
– Теперь скажи это по-ихнему, - Зелгадис кивнул на детей.
– Издеваешься?!
– взвыла Амелия.
Ребятишки опять дружно расхохотались, но тут донесшийся снаружи шум привлек их внимание, и они мгновенно разлетелись, как пушинки от одуванчика.