Из записок районного опера

Куземко Владимир Валерьянович

Неизвестно, что станется со мною завтра. Не к тому я, что может повстречать он меня в тёмном переулке и свести счёты (хотя и такая возможность учитывается), а просто если сегодня я немножко помогу ему, то завтра вправе рассчитывать на ответную услугу, в идеале же — на постоянное секретное сотрудничество… (На практике обычно первое рано или поздно плавно перетекает во второе).

И я отпустил его с миром!..

Как ни относись я к бандитам, но и в их глазах полезно выглядеть человеком определённых принципов. Я с ними работаю, у нас — чисто деловые отношения (они прячутся от закона, а я — их преследую)… Тут нет, не должно быть ничего лишнего. Если надо для дела — при всём своём внутреннем

презрении к ним могу и руку им подать, и улыбнуться дружески, и даже двести грамм с ними выпить…

Мне на этой «земле» работать. Для успешности этой работы надо иметь помощников в уголовной среде, — как можно больше помощников!.. Слишком много помощников у опера никогда не бывает, их может быть только недостаточно… То есть у меня с криминалами — не только война, но в каком-то смысле и дружба. Определённое сотрудничество противоборствующих, но вынужденных считаться со взаимными интересами сторон…

Есть и такие розыскники, у которых с бандитами — только война до победного. Такие если могут отпрессовать какого-нибудь наркошу или урку — обязательно это сделают. Те от таких оперов прячутся, а когда всё ж таки попадутся в их руки — сразу же стараются всё рассказать, чтобы те их не побили, или хотя бы били в полсилы… Тут есть свои плюсы: в общении с таким опером «клиенты» всегда стараются говорить правду. Но при первой же возможности — рады — радешеньки сделать ему какую-нибудь подлянку. А при нашей работе, со множеством острых ситуаций, конфликтов и наездов, такая возможность может появиться достаточно быстро.

Часть восьмая

Я

1. АВТОПОРТРЕТ

…Что могу рассказать о себе?

Если в двух словах, то — «способен работать».

Подробнее про меня пусть рассказывают другие, им со стороны — виднее.

Но попытаюсь догадаться, что сказали бы обо мне мои товарищи — опера: «Хитрюга!.. Как начальство спускает на всех общую работу — так и норовит поменьше сделать самому, и побольше — спихнуть на остальных…»

А что, кругом много и таких, кто не стремится к тому же самому?..

Во всех отношениях я — крепкий середнячок. И для товарищей, и для руководства. Оно, родимое, всех давит и долбает, но иных — увлечённо, неравнодушно к ним дыша, и будет долбать их до победного… А других — прессует равнодушно, лишь по обязанности, без конкретной цели… Вот я одним из таких «мало прессуемых» и являюсь.

И даже предполагаю, что начальники рассчитывают со временем сделать из меня что-то стоящее, а потому мучат и терзают не только «просто так», по злобности руководящих душонок, а и с некой воспитательной целью… Но мне на их далеко идущие планы — тьфу!.. Не ребёнок, чтоб реагировать на подобную дребедень… Лучше б зарплату платили побольше, и — регулярнее!..

…Работа изматывает все силы, но ничем не радует. Вот почему мне никогда не хочется работать. Вся разница лишь в том, что иногда не хочется — ну просто звездец, в другое же время, скрипя зубами, удаётся заставить себя усердствовать активнее…

Пришёл утром в райотдел, сел за стол в своём кабинете… Все ящики стола и сейф забиты по завязку требующими срочного реагирования материалами.

Там — заява про вонючую кражу, улик никаких, хрен раскроешь… Значит — г л у х а р ь, и начальство будет дрючить во все отверстия…

Тут — «агентурное сообщение» от сексота «Титаник». Сей могучий сексотище (в натуре — хилый нарик с одним-единственным гнилым зубом во рту) сигнализирует о готовящемся злодеянии: группа малолеток планирует бомбануть коммерческий киоск в районе троллейбусной остановки…

Проверить надо, не п у р г у ли гонит многоуважаемый нарко — агент, и если всё окажется туфтой — начищу ему чайник.

Вон в тех папочках — очередные «ценные указания» из облУВД и столичного Главка, пришедшие с последней секретной почтой. Их надо изучить, и как-то отреагировать. Иначе — беда!.. Засекут проверяющие комиссии неаккуратность опера в реагировании на подобные бумажки «особой важности» — в лучшем случае схлопочешь «неполное служебное соответствие»…

…И так далее, и тому подобное, и прочее…

Смотришь на эту огромную кучу ждущих тебя дел — и такая тоска на душе!.. Но — ничего… Начинаешь себя бодрить, внутренне накручивать, даёшь мысленную установку: «Ты — можешь… должен… обязан… Ты — справишься… Иначе на ближайшей же оперативках начальник угро навешает фитилей, и перенесёт твой отпуск с мая на октябрь, как уже и грозился, а на хрен тебе в октябре отпуск?.. В мае — намного лучше!..»

Отступать некуда, все дела надо сделать в срок, иначе — кранты!.. Вот и звереешь от этой обречённости на искомый результат… С тигриным рыком кидаешься на свои многочисленные обязанности, и временами… да что там, — всегда!.. Ну, почти всегда… с теми обязанностями и справляешься…

…Только что говорил, что никогда не люблю работать, теперь поправляюсь: иногда — и люблю… Это когда расследуешь преступление, и вдруг мелькнёт некая зацепка, важный след, от которого можно оттолкнуться, и возникает ощущение, что ухватил руками конец ниточки, ведущей к успеху!.. Но — не так, чтоб кто-то за тебя всё решал, и велел: «Делай то-то!», и велевший — твой непосредственный начальник, приказ которого не проигнорируешь и на фуфель не пошлёшь…

А то ещё требуют от тебя: «Ищи!» И бегаешь как дурак, чего-то ищешь, толком даже не зная — что именно… У начальства уточнять бесполезно, оно само не в курсе, просто велело тебе — и всё, в тайной надежде, что ты как-нибудь сам сориентируешься, и чего-нибудь нащупаешь…

Паршиво суетиться, когда ясно осознаешь, что работа твоя — бессмысленна, и конечный результат никак не прощупывается…Но самое похабное — когда при этом приходится причинять какому-либо живому человеку вполне конкретные неприятности. Например — направить его на ВКР (внутрикамерную разработку).

То есть — совершенно преступление (кража, грабёж, тяжкие телесные или убийство), и есть подозреваемый (обычно — из ранее судимых, таких в любой подходящей ситуации подозревают в первую очередь)… Тебе после общения с подозреваемым и собранными материалами понятно, что тип этот хоть и не ангел, но в данном случае — не при делах… Однако твой начальник думает иначе, приказав: «Кинь этого урода на 10–15 суток в ИВС, и поработай с ним!..» Находишь (а чаще — фабрикуешь) улики, с помощью понятливого судьи закрываешь субъекта на неделю-две в изолятор временного содержания, прессуешь там словесно и физически, подсаживаешь к нему в камеру агентиков, которые его там всячески мордуют и уговаривают: «Расскажи оперу правду — тебе же легче будет!..»

Ну и что?.. Всё равно через энное количество времени человека за недоказанностью приходится отпускать. Ты-то с самого начала именно этот финал и предсказывал, но начальство кривит губу и делает виновником неудачи тебя же: «Не смог его расколоть… Схалтурил, старлей!..»

А в последнее время вообще мода пошла: чуть ли не каждого подозреваемого с криминальным прошлым или настоящим — норовят пропускать через ВКР. И при этом на каждого — будь добр писать задания агентуре, и потом строчить отчёты о выполнении заданий… Ладно, бумажки настрочить не так уж и долго, если умеючи… Но что с той массой народа успеешь сделать за 5, 10 или 15 проведённых ими в ИВС суток?..