Из записок районного опера
Шрифт:
Эту спортивную сумку с добычей капитан положил в багажник своих белых «Жигулей», дружески попрощался с подельниками, и повёз награбленное на собственную дачу — спрятать в специально оборудованный для этих целей тайник. (Примерно месяц орлы из городской уголовки будут искать эти приметные вещицы, под негромкий смешок наблюдающего за их манипуляциями Душмана, а потом, когда раж ищущих спадёт, он со спокойной душою побеспокоится о сбыте награбленного надёжному перекупщику из соседнего региона…. 3. Поимка убийцы старушки.
А у всех сотрудников такого уровня нынче (имеется в виду середина 90-х) имеется пейджер. И вот лежащий
Вдвойне утомлённый (мало того, что день на службе отпахал, так ещё и гоп с мокрухой успел провернуть!), Душман, тем не менее, тотчас развернул машину, и на всех газах помчал на работу. Хотя при желании мог никуда и не ехать, потом отмазавшись от начальства, типа: «пейджер не работал!», или что-нибудь в этом духе…
Но он был подлинный розыскник, к делу относился самоотверженно, себя не берёг и не щадил, «надо — значит надо!..» И плевать на остальное, даже — на то, что в багажнике машины лежит сумка с ворованным… Капитан, если честно, о ней забыл. Помнил и знал он только одно: в райотделе случилось нечто важное, его там ждут, и он должен быть там!..
Прибыл в райотдел. Узнал: произошло убийство!.. Очередная мокруха, скорее всего — на бытовой почве. У себя на адресе обнаружена задушенная бабёнка. Опрошенные соседи хором доложили: «в последнее время Глашка с Митькой Чесноковым путалась, — с и н я к непутёвый. каждодневно скандалы ей устраивал, и в морду бил неоднократно…» Спасибо народу, — просто-таки рукой показал, в какую сторону мокрушника искать следует!..
Самого Чеснокова на месте происшествия не нарисовалось, что полностью отвечало обычному поведению мокрушника-«бытовика»: пришпандопал любимую, и с горя побежал куда-нибудь в кабак, залить вскипевшие чувства алкоголем и успокоиться… Больше тётку убить было некому, так в уголовке сразу же и решили.
Стали терпеливо искать Митьку по всем окрестным кафешкам, барам, пивнухам и притонам. Искали вечер, ночь и всё утро, а нашли лишь к обеду следующего дня, на хате у торговки самогоном Люськи Одинцовой. Митька и её, коряво-страшненькую, иногда по-мужски «обслуживал» в обмен на пару «пузырей»… И вот этим утром, с бодуна, припёрся к ней опохмелиться, шкваркнул стакан, отхерил страшилку, да и уснул на продавленном диване, утомившись, она же терпеливо стала дожидаться, пока он, протрезвев, «вдует» ей по новой… Тут-то участковый с парой оперов на её адрес, среди прочих, и заглянули… Везде искали они Чеснокова, а он, оказывается. ишь где голозадо разлёгся!..
…Вначале лыка не вязал Митька, по причине сильной алкоголизации изношенного жизнью организма, но пинки сапогом под ребро его вмиг отрезвили…
Главное, ещё и глаз не продрал, а как-то сразу догадался, что это родимая милиция его колошматит, загундосил торопливо сквозь остатки пьяненькой дремоты: «Ой, не бейте, граждане начальники, я всё скажу!..»
Но всё равно, по дороге в райотдел, в «уазике», ещё как следует «демократизатором» по загривку Митьку отполировали для надёжности, да и вообще… Не надо бабу мочить, урод… Женщина — это святое!..
В райотделе Чеснокова принялся допрашивать лично капитан, а парочка оперативников ему кулачно и палочно помогала… Быстро выяснилось, что рассказать Чеснокову нечего, поскольку он решительно ничего не помнит!..
Да, смутно припоминалось ему, что вроде бы вчера
Резать его на куски, разумеется, никто не собирался — очень надо операм потом перед прокуратурой за это отписываться, и отвечать… Но в остальном — порукоприкладствовали с гражданином Чесноковым основательно!.. Тем более, что, согласно данным экспертизы, ничьих отпечатков пальцев, кроме чесноковских и убитой, на месте злодеяния не обнаружено…
Нажали на Митьку совсем до упора, он и раскололся по самую задницу… Под диктовку капитана записал признательные показания на бумагу, и подпись поставил. Тогда ещё раз крепко побили мерзавца, для закрепления «сознанки», а затем с лёгким сердцем — отдали следаку, для оформления дела.
3. Сумка стоматолога
Не всегда так удаётся, — за 24 часа мокруху раскрыть, и злодея с «чистосердечными» на-гора выдать… Такое для районной уголовки — какой ни какой, а маленький праздник!.. Вот и решили всей опергруппой отметить очередную победу над преступностью, добытую столь быстро, наглядно, и без особых напрягов…
Вначале на «Жигулях» капитана отвезли Чеснокова на допрос в прокуратуру, оставив его там вдвоём с присматривающим за ним опером, потом — заехав на местный рынок, напомнили владельцу одного из коммерческих ларьков, кто он есть в этом бушующем мире, и почему должен со всяческим почтением относиться к ментам из родного РОВД, если не хочет внепланово — внеочередных проверок каждый день… Ларёшник не был тугодумом, — живо выставил оперской компании ящик приличной водки, ещё и пяток палок копчённой колбасы, на закусь.
«Окажется, что ты всучил нам что-то галимое, — вернусь и убью!..» — под смех розыскников дружелюбно пообещал капитан.
На тех же «Жигулях» вернулись в райотдел. Капитан самолично понёс ящик водки к себе в кабинет, мимоходом велев одному из оперативников, тихонькому белобрысому лейтенантику, загнать авто в райотделовский гараж, и присоединиться затем к общей компании.
Лейтенант сел за руль и покатил в гараж. А по дороге включил имевшуюся при нём переносную рацию, — послушать милицейскую волну. Как раз гутарили про ограбление и убийство стоматолога Балтера по такому-то адресу в соседнем районе. Уже успели оперативно разыскать жившего на другой улице сына убитого, и с его слов составили примерную опись награбленного: икона Николая Чудотворца… цепь «Бисмарк»… коллекция перстней…
Привычный к криминальной текучке оперуполномоченный слушал вполуха, но икона — засела в памяти. Он был верующим, православным…
Ну то есть как — верующий… Работая в уголовном розыске, и каждодневно избивая кого-либо, или делая всякие подлянки разному люду, трудно совмещать это с религиозной тягой к святости и осуждением греховных поступков…
Лейтенантик и не совмещал. Просто в те часы и минуты, когда вынужденно творил всякие служебные гадости, он был заматеревшим в пороках неверующим, а в прочие отрезки своей жизни — веровал в Господа, штудировал Библию, волнительно думал на библейские темы, посещал церковь по большим праздникам, иногда — подавал копеечку просящим подаяния на паперти нищим бабулькам…