Из записок сибирского охотника. Часть первая.
Шрифт:
Но бывает и совершенно наоборот, то есть так, что тетери худо сидят и не подпускают и в мягкую погоду, а в сильную стужу упорно сидят натутуршившись и допускают подъезд. Первое случается обыкновенно перед переменой погоды, а последнее во время сильной кухты, упавшей на деревья, которая толстым кур-жаком (инеем) покроет все ветки и при обогреве серебристой пылью падает с деревьев.
Вообще же замечено, что тетери перед переменой погоды, в особенности к бурану, не только не подпускают к себе, но как-то бойко летают и, как здесь говорят, козыряют, вроде голубей, что служит у простых охотников верной приметой суровой перемены погоды, — это своего рода барометр. Кроме того, в это время тетери, слетев с дерева, часто спускаются вниз, летят по земле и потом вдруг взмывают кверху и прячутся в средину какой-либо мохнатой сосны.
Что касается до вечерней подъездной охоты, то она начинается обыкновенно
Если тетери не даются к подъезду с первого раза, а погода стоит добрая, то это еще небольшая беда — их можно заездить; стоит только умеючи следить за их путиком, не терять из глаз, насколько это возможно, и упорно преследовать, то есть, не останавливаясь, ездить за ними. Иногда, несколько раз сгоняя их с одного места на другое, приходишь к тому, что суровые тетери уступают упорному преследованию и начнут даваться, т. е. пускать охотника в меру выстрела. Но случается и так, что никакая настойчивость не помогает — тетери пересиливают, улетают все дальше и дальше или забиваются в такую чащу, куда охотник не может пробраться, а потому поневоле бросает суровых тетерь и ищет новых, а нередко, потеряв время, едет, несолоно хлебавши, домой. Но тут же бывают и такие случаи, что охотник, пустой пробираясь домой, спугнет где-нибудь одну тетерю и, смотришь, эта одна наведет на целую стаю, потому что тетери имеют способность и особый норов лететь непременно туда, где находятся другие их товарищи.
Надо заметить, что при подъездной охоте зимою приходится встречать табуны тетерь, состоящие или сплошь из одних косачей, или поголовно из одних тетерок, а чаще табуны смешанные — из косачей и маток. Тут надо сказать, что табуны из косачей почти всегда суровее, чем табуны из курочек, и вообще косач всегда осторожнее тетерки; но надо сказать спасибо сибирским охотникам в том отношении, что они преследуют и бьют преимущественно косачей, как потому, что косач повиднее, показистее при продаже, так и по той причине, что хорошие охотники берегут тетерок для приплода. "А косач, — они говорят, — что? — пустотел, яйца не снесет! Он, как монах бесприплодный, дармоед, одно слово дармоед! Бога не умолить, а глаза намозолить".
Вот и толкуйте с ними!..
Сказав, кажется, все, даже больше чем следовало, я теперь попробую изложить самую суть подъездной охоты в том виде, как она употребляется в Сибири.
Что утром, что вечером — правила подъезда одинаковы, как на колесах по черностопу, так и по зимнему пути на салазках. Охотник, найдя тетерь, подъезжает к ним всегда шагом, потихоньку, не торопясь, и едет не прямо на них, а как бы мимо, объездом и, подобравшись в меру выстрела, тихонько останавливает коня и, не вылезая из экипажа, кладет винтовку на сошку, выцеливает и спускает курок. Никогда не следует ездить в средину табуна, а напротив — всегда надо стараться объезжать табун кругом и стрелять крайних. Это потому уже, что как бы густо ни сидели тетери, почти никогда больше одной не убьешь; следовательно, целить всегда приходится в одну; между тем как заехав в средину табуна, можно испортить все дело. Это потому, что из густо сидящих тетерь непременно та или другая не выдержит подъезда и слетит с дерева; за нею тотчас снимутся и другие, а за этими, глядишь, поднимутся все остальные и улетят. Хорошо еще, если первые тетери были из молодых, — тогда они, вспорхнув, тотчас подсядут к другим. Если же это были старики, то таковые по большей части немедленно вылетают из табуна и уводят за собой всех. Тогда как объезжая тетерь вокруг и стреляя только крайних, не беда, если намеченная к подъезду тетеря не выдержит и сорвется с дерева, — она непременно полетит к табуну. Кроме того, эти одиночки, или закрайние тетери, видя табун в спокойствии, всегда как-то сидят крепче и подпускают ближе.
Конечно, правило это хорошо соблюдать на более чистых местах, в редколесье, особенно в березниках; но оно трудно исполнимо в густом бору, где не видно окраин табуна, если он велик, и где случается так, что и при желании объехать тетерь сделать этого невозможно то по густоте леса, то по прилегающим кочкарникам и т. д. Тогда уж, конечно, надо пользоваться тем, чем можно.
Кроме того, при подъезде за тетерями необходимо знать местность и заезжать так, чтобы не угнать птицу куда-нибудь за протоку,
Вообще никогда не следует подъезжать к тетере с заду, с хвоста, но всегда стараться по возможности атаковать ее с боку и с груди. Редкая тетеря вытерпит подъезд с хвоста, и то она почти всегда повернется к охотнику боком или грудью, а чаще всего улетит или пересядет на другое дерево.
Часто случается найти тетерь на хлебных кладях или сидящих в линию на жердях городьбы. Тогда следует стараться заезжать так, чтоб ударить вдоль линии и таким манером вышибить двух или трех штук. На деревьях же редко бывает так, чтоб, подобравшись к двум или трем тетерям, приходящимся по прицелу на одну линию, сшибить на одну пулю намеченные жертвы; большею частию падает одна, а то и ни одной, если только позарившийся охотник взял неверно, ибо всегда надо брать так, как стреляешь в одну, а не в разрез соединения как бы сливающихся птиц по глазомеру. Зато при стрельбе тетерь на деревьях совершенно неожиданно бывают сюрпризы — целишь и видишь одну, а смотришь — падают с дерева две. Это случается чаще всего при стрельбе на соснах, когда в хвое охотник не замечает задних тетерь и целит только в переднюю, сидящую на виду.
Если же тетери хорошо выдерживают подъезд и сидят иногда, натутуршившись, по нескольку штук на одном дереве, что особенно часто бывает в мягкую теплую погоду, то надо стрелять всегда нижнюю и затем следующую повыше; следуя такому порядку, можно сбить с одного места и с одного дерева несколько штук. Бывали такие примеры, что хорошие охотники, пользуясь таким случаем, сшибали всех сидящих на дереве. Я знаю такой факт, что один стрелок убил с одной березы восемь штук — всех, сколько их на ней было, и притом сделал еще два промаха. "Диво, барин, — говорил он, — как ударю нижнюю, она, как клубочек, упадет наземь, а верхняя только мотнет с голку крылышками да поглядит вниз на упавшую, — только! — а сама тут же и начнет сбивать мочку; точно ослепла, что ее товарка сунулась с дерева. А я как стрелю из-за кустиков — и призатихну маленько, не шевелюсь; а потом как усмотрю, что тетери сидят, я поскорей заряжу потихоньку винтовку да и пужну опять нижнюю. Да так всех восемь штук и ухлопал, да еще мимо торнул два раза. А они, как оглазели, — повертятся, повертятся, заглянут вниз и давай снова теребить мочку. Только последний косач, словно одумался и хотел было лететь, да я скоро поправился и успел его стрелить, но обнаростил (ударил по заду), так что он поднялся свечкой на целую лесину, да и бултыхнул ко мне чуть не под самые сани".
Надо заметить, что прежде действительно тетери были просты, но теперь не то. Верно, век прогресса отражается и на развитии птицы. Нет, ныне редко случается сбить и двух или трех при самом удобном случае, а то с одного голка разлетятся все, так что и отыскать трудно. Но все-таки надо сказать правду, что и ныне в хорошие дни опытные стрелки бьют в одну охоту — конечно, в тетеревиных местах — штук по 20 и более.
Сибиряки, да и мы грешные, ездят за тетерями всегда с винтовками, а дробовик берется иногда только для случая. Коренной сибиряк дробовиком пренебрегает, а для простолюдина он убыточен по заряду. Да и стрельба из винтовки несравненно интереснее, не говоря уже о том, что на подъездной охоте дробовик не только неудобен по сильному звуку, но и невозможен, ибо много ли таких ружей, которые бьют дробью тетерю в морозы в громадных соснах в 30 и 35 сажен расстояния по земле? А ближе этой меры трудно подъехать к тетере. Только в теплую мягкую погоду случается иногда подобраться сажен на 18 или 20, а в сильный холод, когда полоз скрыпит по снегу, а окружающая чаща трещит, трудно, даже невозможно подъехать на это расстояние. Кроме того, надо заметить, что зимою тетеря ужасно крепка на рану, так что и хорошие винтовки частенько пасуют, если только пуля хоть немного выйдет из убойного места, а этого места так мало, что не поместишь и в кулак.
Действительно, с осени тетерю берет почти всякая винтовка; но под конец ноября, когда окрепнут морозы и выпадет снег, тетерю убить трудно, и много раненых улетают от стрелка безвозвратно. В этом случае раненой птице помогает снег, который, обсыпав упавшую тетерю, действует на рану как холодный компресс, и освежившаяся тетеря со схваченной холодом раной, как говорят со скропу, поднимается с полу и улетает из глаз охотника. Изредка тут помогают стрелку сороки, которые всегда преследуют охотника и пользуются отлетевшей добычей; но не спит и опытный охотник — он тотчас сметит, куда отправилась сорока, и часто по ее крику находит свою убоину. Если раненая тетеря упадет где-либо замертво, то сороки тотчас начинают ее клевать; если же добыча еще жива, то пернатые мародеры садятся обыкновенно где-нибудь тут же на дерево и начинают щебетать, чем и подзывают охотника.