Из жизни полковника Дубровина
Шрифт:
– Проводник - это решение лежит на поверхности!
– ответил я ему.
– Но как самое простейшее, рассмотрим хотя бы и это! Для чего умер Шкаликов, для чего он исчез?
Сретенцев усмехнулся:
– На этот вопрос ответ у нас есть... Умер он, чтобы скрыться.
– И понадежнее! Не так ли?
– Понадежнее...
– Проводник - это надежно?
Сретенцев не торопился с ответом. Вмешался Василий.
– Проводник все время в дороге...
– И что!
– подбодрил я Василия.
– И все время на людях! Встречи, встречи и встречи!
Это
– Малая вероятность случайной встречи!
– отпарировал Сретенцев.
– Человек, который скрывается, больше всего боится невероятных встреч, вообще невероятностей преступник опасается больше, чем логических вероятностей.
– Шкаликов, я думаю, незнаком с такой системой взглядов. Он не профессиональный шпион, - заметил Волоков.
– Это как шестое чувство!
– настаивал Василий.
– Сначала преступник или замысливший вот так же скрыться человек продумывает всякие невероятные случайности... Иначе и преступлений не было бы! Логический ход событий ими упускается из виду. Ну копнись по-настоящему милиция в его смерти! Разве не установили бы, что он инсценировал свою смерть? Это почему же телогрейка появилась на льду? Почему? Под водой телогрейку снял? В ледяной воде-то! И еще даже из полыньи на лед положил! С переводами все запутал, а этакую мелочь не предусмотрел. Телогрейка шьется на ватной подкладке, она в воде так тяжела, что самому легче на кромку льда вылезть, чем ее выбросить!
Срстенцев вздохнул:
– Я тоже на такой легкий ход не рассчитывал. Проводник - это железная дорога. Фотографии Шкаликова у нас есть... Разослали бы по управлениям кадров всех железных дорог, время спустя он и обнаружился бы!
Много их, проводников, но это все же была бы надежная ниточка. Отправной момент, что ли... Не проводник он!
Спрятался в глухой угол, сидит смирно.
– Хорошенькое смирно! Каждый месяц из разных городов весточку подает. Когда только успевает!
Один человек этого сделать не может!
– заключил Сретенцев.
– И два не могут!
– заметил Волоков.
– Как сообщаются между собой все точки отправления?
– спросил я Сретенцева.
– Все до одной?
– переспросил он.
– Ну, хотя бы все до одной?
– Всяко сообщаются!
– ответил он.
– И железными дорогами они между собой связаны, и аэролиниями, и водой...
– Вы хотите сказать, что железнодорожный узел отпадает?
Сретенцев поднял глаза, мы встретились взглядами.
Вижу, тяжело ему. Не нашел точки опоры. И понимаег, что торопиться надо.
– Все годится, товарищ полковник! И железнодорожный узел, и аэродром... Важен здесь принцип, не откуда шли переводы, а кто их делал? Зацепиться не за что! Разные стоят на квитанциях фамилии. Ничего не значат эти фамилии. Любую поставить можно. Но я нашел десяток схожих почерков. Считайте, что десяток переводов сделан одним и тем же почерком. Ни один из этих почерков Шпаликову не принадлежит. Значит, делали переводы многие и многие люди по его просьбе! В этот круговорот втянуто
– Что же вы думаете делать?
– спросил я наконец Сретенцева, догадываясь, что какое-то все же решение у него есть, хотя он в нем и не уверен.
– При такой схеме этот Шкаликов может сидеть, скажем, где-нибудь под Москвой... Ночным сторожем в лесу, колхозе, лесным объездчиком. Выйдет на любой вокзал, любому встречному, кому поверит с первого взгляда, передаст деньги для перевода и попросит перевести из того города, куда едет. Но вы меня спросили, как связаны между собой все пункты отправления? А если не все?
– Пусть не все!
– согласился я немедленно.
– Опасно, товарищ полковник! Вдруг пойдем по ложному следу? Далеко он нас уведет...
И все-таки был, был проблеск во всей этой головоломке. Сретенцев серьезно занялся этой загадкой. Шкаликов слал не письма, а деньги. Это заметил и Сретенцев. Такто Шкаликов уж первому встречному и доверял деньги?
Проверить же, получила ли его жена перевод, он не мог...
Стало быть, доверяя деньги, он должен был как-то подстраховываться возможностью встретиться с тем, кто делал перевод. С кем он мог встретиться во всем этом калейдоскопе? Сретенцев был прав, решение задачи лежало не в географической плоскости, а в психологической. Нужна была идея.
– Поставим вопрос так, - начал я.
– По какому принципу отбирал Шкаликов своих "первых встречных"? По внешности, по глазам, из бесед, что ли, он устанавливал, что перед ним честный человек? Все эти категории ненадежны! Он делал переводы через проводников пассажирских вагонов и товарных поездов. Я остановился бы на этом варианте!
Теперь понравился этот вариант и Василию. Он оживился.
– Конечно, проводники! Через проводников! Всегда остается возможность проверить, сделан ли перевод?
Подгадает, когда приходит поезд, встретит... И проводник знает, что отправителю он известен и никуда не денется!
Сретенцев попросил карту железных дорог страны.
Карту тут же нашли, он развернул свою карту. Положил две карты рядом.
– Вы согласились, товарищ полковник, - начал он, - что мы можем поискать закономерность во всех переводах. Я отбросил все непонятные отклонения... На сто восемьдесят переводов да еще при такой системе могли быть и всякие неожиданности. Если отбросить исключения, хотя их немало, мы вдруг увидим...
Сретенцев начал перечислять по одному из своих списков города и железнодорожные станции. Он попросил Василия отмечать эти пункты отправления переводов на карте красным карандашом. Поимеиование городов и станций шло вразброс. Сначала мы никак не могли уловить систему. Но вот города и станции начали повторяться. Один за другим пункты отправления переводов как бы нанизывались на невидимую ось. Сретенцев явно проверял себя. Он не указывал отгадки.
– Все эти города, - начал Сретенцев, внимательно глядя на меня, связаны одним железнодорожным узлом... Василий Михайлович, проследите по карте, где этот железнодорожный узел... Прочертите красным карандашом...