Из жизни полковника Дубровина

Шахмагонов Федор Федорович

Генерал ответил:

— Мы не во Франции, господин фельдмаршал!

Генерал пытался прорваться на Дорогобуж, чтобы замкнуть кольцо вокруг тех частей Красной Армия, которые сражались восточнее Смоленска. Но продвижение отмечалось только на малозначащих участках фронта.

Было похоже, что фронт стабилизируется. Дивизии доносили об огромных потерях, поступали известия о сосредоточении нескольких русских армий по линии Новгород-Северский, западнее Брянска, Ельня, Осташков.

Генерал попросил подкрепить его пехотными частями. Он усматривал в этом признаки перехода

от маневренной войны к позиционной. Ох, как ему этого не хотелось, всякая задержка, всякий намек на стабилизацию фронта выводили его из себя. Но все его усилия двинуться вперед наталкивались на непробиваемую оборону. Он пытался хотя бы на каком-нибудь участке двинуть вперед танки.

23 июля на танковую группу обрушился контрудар из Рославля, немцы не успели отбить атаки и вернуть достигнутых ранее рубежей, как 24 июля, на другой день, под ударами Красной Армии фронт попятился под Смоленском.

Несколько дней шли изнуряющие бои под Смоленском, и 27 июля войска Красной Армии ворвались в город.

— И все-таки только вперед! Только в движении вперед наше спасение! — восклицал генерал у себя в штабе.

Я написал Рамфоринху записку:

"Господин барон!

В первые дни я никак не мог вывести заключения по интересующему вас вопросу. И немецкий солдат есть солдат, а не чудо, и когда его бьют, он бежит и впадает в панику даже при численном превосходстве и при превосходстве в технической оснащенности. Я вижу, как надвигаются призраки сражений, когда немецкое превосходство исчезнет..."

Советские войска вторично оставили Смоленск, генерал выехал в штаб группы армий, надеясь получить приказ наступать на Москву, но получил он иной приказ.

Его главные силы приказано было завернуть на Гомель, круто на юг.

На Гомель-это означало, что танковая группа отклоняется от главного направления и возвращается по касательной назад и опять же с боями. На Ельнинском выступе немцы были атакованы столь активно, что им пришлось срочно снимать дивизии с других участков фронта.

Однако бои на Ельнинском выступе еще не очень обеспокоили генерала, в большей степени его встревожил приказ повернуть на Гомель. Он сохранял надежду, что вмешается Рамфоринх и другие его покровители из числа хозяев Германии, и приказ будет отменен.

Но до генерала дошло, что Гитлер пересмотрел его доктрину и считает, что крупные охватывающие операции танковыми клиньями не оправдали себя, что в России главной задачей должно быть полное уничтожсние русских войск, что этого можно достигнуть только созданием небольших котлов, ибо на борьбу с крупными окруженными группировками приходится отвлекать большие силы, и это может кончиться катастрофой.

23 июля он получил директиву от высшего командования в дополнение к плану "Барбаросса". Он ознакомил с пей офицеров штаба, побывала она и у меня в руках.

Вот этот документ:

"Решение о дальнейшем развитии операций исходит из предположения, что после того как в соответствии с планом стратегического развертывания будет достигнута

оперативная цель № I, основная масса боеспособных сил русской армии будет разгромлена. С другой стороны, необходимо считаться с тем, что противник будет в состоянии организовать упорное сопротивление на важнейших направлениях дальнейшего продвижения немецких войск, используя для этого свои крупные людские резервы и введя в действие все свои силы. При этом следует ожидать, что наиболее упорное сопротивление русские будут оказывать на Украине, под Москвой и под Ленинградом.

Замысел главного командования сухопутных, войск заключается в том, чтобы уничтожить имеющиеся или вновь создаваемые силы противника и посредством быстрого захвата важнейших индустриальных районов Украины, районов, расположенных западнее Волги, а также Тулы, Горького, Рыбинска, Москвы и Ленинграда, лишить противника материальной базы для восстановления своей военной промышленности. Вытекающие отсюда отдельные задачи для каждой группы армий и общая группировка сил будут сначала переданы по телефону, а затем и в детально разработанной директиве".

Я уже успел оправиться от шока, в который попал в первые дни войны, не ждал чуда, я ждал, когда "блицкриг" превратится в затяжные военные действия. Я видел, что нашим сейчас оюнь трудно, но я видел, как теряет свою силу немецкий удар. Угнетающего впечатления это дополнение к плану "Барбаросса" на меня не произвело. Ни Горький, ни Рыби-юк не казались и генералу реальной целью. Он надеялся достичь Москвы и ждал отмены приказа о повороте танковой группы на Гомель.

Именно эта уверенность и побудила его начать силами группы наступление на Рославль. Отсюда, из Рославля, он собирался совершить прыжок на Вязьму, вырваться на московскую дорогу и устремиться к Москве.

А пока Рославль, поскольку через Дорогобуж прорваться не удалось.

Рославль... Небольшой городок, узел дорог юго-восточнее Смоленска в направлении на Брянск. Десна — восточнее, не очень она здесь широкая, но с глубокими омутами, с быстрым течением. Авиаразведка донесла генералу, что по Десне сооружаются укрепления уже с первых дней июля, что туда подтягиваются армейские силы русских. С Рославля дорога на Юхпов и на Москву.

Минск брали с ходу, двигаясь широким фронтом. Для того чтобы взять Рославль ударом, нацеленным на узком участке фронта, генерал затребовал подкрепления своим танковым войскам. Его группе были приданы три армейских корпуса и кавалерийская дивизия, танковая группа превратилась в армейскую группу и выделилась в самостоятельное войсковое объединение.

На маленький городок были брошены сразу несколько корпусов. Генерал хотел стремительным броском избежать ударов во фланг.

Командиры корпусов и дивизий собрались на военный совет. Я впервые увидел, что далеко не все генералы разделяют доктрину танкового генерала.

Мне запомнился седой генерал, он командовал дивизией еще в первую мировую войну, читал лекции в военной академии. Пользуясь правом, которое ему давал возраст и опыт, он резко бросил, ознакомившись с планом операции: