Из жизни полковника Дубровина
Шрифт:
Каков же тогда, спрашивается, был смысл всей игры?
Что мы достигли, выпустив из рук тогда Сальге, не трогая все эти годы Раскольцева?
Первое. Втягивая разведслужбу в игру на Раскольцеве, мы как бы ставили своеобразный громоотвод. Затратив силы и средства на Раскольцева, разведслужба не могла что-то предпринимать серьезное, не получив от него результатов. Все, что могло быть получено этой разведслужбой иными каналами, нам не известными, ставилось под сомнение и проверялось на Раскольцеве.
Даже если бы противник
Второе. Игра искусственно нами затягивалась. Раскольцев получал всю "схему" урывками, маленькими частями, мы этим подогревали азарт его хозяев. Они рвались к конечной цели, на каком-то этапе еще и не ставя под сомнение достоверность данных Раскольцева.
Третье. В итоге мы получили возможность нанести удар по всей цепочке. Арест Раскольцева, Сальге, Эдвардса, Нейхольда и других означал бы для противника не только потерю нескольких агентов. Это было бы прежде всего и политическим провалом разведслужбы, это нанесло бы ей шок, внесло бы путаницу в расстановку и уничтожило бы итог многолетней работы. Все надо было бы начинать сначала... Но сразу после такого провала на этой же площадке начинать невозможно...
Решено было нанести удар стремительно. Точка удара — Гамузов, через него по Габо, а через Габо — по Сальге и Нейхольду.
Габо позвонил Гамузову и назначил встречу на улице Габо сел а машину, тут же подъехала оперативная милицейская машина. Габо взяли. Обыск на месте дал незамедлительные результаты. У Габо в кармане была обнаружена пачка долларов и фунтов стерлингов. В милиции Габо отказался объяснять, откуда у него валюта.
Его доставили к нашему следователю Игорю Ивановичу Архипову, моему старому другу и сослуживцу. Я договорился с Архиповым, что приду на первый же допрос.
Дирекция таксомоторного парка уволила Гамузова за использование государственной автомашины в целях личной наживы, ОБХСС привлек его к уголовной ответственности.
Мы установили, что на месте встречи Габо и Гамузова находился и Сальге. Он видел всю сцену из подъезда дома... Это нас вполне устраивало. Во-первых, он видел, что Габо взят милицией. Во-вторых, нам было интересно, как он поступит при столь тревожных обстоятельствах.
Он вернулся в номер гостиницы и сказался больным. Вызывал даже врача...
Не трогался к Раскольцеву и Эдвардс. Выезжал только с группами туристов по музеям. Но, однако, я забегаю вперед.
Встреча с Габо...
Это действительно был грузный, восточного типа человек. Его можно было принять и за грузина, и за армянина, и за азербайджанца... Ни паспорта, ни каких-либо других документов при нем не обнаружили. Но он, конечно же, понимал, что ему придется говорить о себе. Но его щекам лились слезы, он и оправдывался, и каялся.
— Что? Что я такого совершил? Почему меня вызвали сюда? Я не враг! Я хороший! Я общественник!
— Кто вручил, где, когда? — спросил сейчас же следователь.
— Мне позвонили в номер... Сказали, чтобы вышел к подъезду. Есть, дескать, посылочка в Тбилиси... Я вышел, мне сунули конверт... На конверте адрес...
— Кто позвонил? Как назвался?
— Никак не назвался... Назвал имя моего друга...
— Имя друга?
— Мой друг умер... Это его семье посылка... Я мог отказать?
Архипов по прямой устремился в глубину не очень-то надежно придуманной легенды.
— Посылка семье вашего друга?
— Семье его...
— Вы их знаете лично?
— Нет! Не знаю... Никогда в семье у него не бывал...
— На конверте указан адрес... Вы когда-нибудь бывали по этому адресу?
— Нет! Не бывал...
Мы уже установили, что адреса, указанного на конверте, не существовало в природе. Легенда была исчерпана...
Архипов приостановил допрос. Надо было дать Габо возможность увериться, что его легенда работает ему во спасение.
Архипов начал допрос по форме.
— Ваше имя, фамилия, год рождения, место рождения, адрес местожительства?
Архипов занес перо над бумагой.
Габо потянулся к боковому карману... Затем махнул рукой.
— Забыл! В гостинице забыл, дорогой! В столике...
Там и паспорт, и записная книжка... Зовут меня Вахтанг. Фамилия — Кабанов. Ударение на последней букве... Русская фамилия... Не виноват! Так записали, когда паспорт мальчиком получал... Беспризорным рос, но детским домам! Отца как звали, не знаю... Записали Семена... Мать помню... Умерла — мне лет пять было. Сапоги чистила в Сочи на станции...
— Айсор? — спросил я его.
— Если бы это было так просто, гражданин начальник! Тогда в двадцатых годах и грузинские князья, и русские дворяне сапоги чистили, в лакеях ходили... Получается, дорогой, что по матери я армянин... Доказать трудновато... И кому и зачем доказывать? Отец торговцем был... Догадываюсь, что грек... Опять же не докажешь...
Никто меня об этом не спрашивал... Вот до этой минуты!
В военкомате спрашивали, когда призывался...
— Когда призывались?
— В сорок первом... Родился я в двадцать втором году...
— Воевали, Вахтанг Семенович? — спросил Архипов.
— Воевал... Из-под самого Киева к Ростову отступали... Под Ростовом ранили... Это когда Тимошенко на немцев с севера нажал. Госпиталь... Опять воевал...
— Где?
— на Кавказе... Перечислять?
— Пожалуйста, перечислите! — попросил Архцпов.
— Из Ростова-на-Дону нас погнали на Белую Глину... Есть такая станция... Слыхали?
Я подошел к карте. Нашел Белую Глину, показал Габо. Он махнул рукой.