Из жизни собак и минотавров
Шрифт:
Им были довольны. Его хвалили за шахматы, считали это настоящим прорывом, первым шагом к Большому контакту. И настоятельно требовали развить успех. Точка. Конец сообщения.
А Тимофею даже не пришлось ломать голову над тем, как выполнить новое, последнее задание. Все решилось само собой.
После вечерней партии Седой, как всегда, выкатил коляску во двор, а сам вернулся в квартиру за сигаретами. Тимофей совершал свой обычный собачий ритуал, когда мальчик подозвал его и, таинственно приложив палец к губам – строго между нами! – сказал ему, что завтра занятий у него не будет и они поедут в шахматный клуб. Тимофей вопросительно смотрел на мальчика: зачем? что мы там забыли?
– Хочу познакомить тебя с тренером, с ребятами, – сказал мальчик. – Я им о тебе рассказывал, а они смеются,
Несколько мгновений Тимофей не мог осознать услышанное. А когда до него дошло, завертелся волчком от наполнившей его радости и, высоко подпрыгнув, ткнулся носом в щеку своего лучшего друга. Коляска сдвинулась с места и медленно покатилась по асфальтовой дорожке перед подъездом хрущевки. И тут Тимофея ослепил свет наезжающих на него, на мальчика фар. Он успел резким ударом головы и здоровой лапы ускорить движение коляски, вытолкнуть ее из снопа света.
А сам не успел.
Ни одна душа на Земле еще не знала об этом. Не знали в Андах, куда весть о смерти Тимофея придет через сутки, а то и через неделю. Не ведали спящие в доме через квартал на своих тюфячках Лопух с Максом. Не знала и шанхайская сука Чин, стоявшая хвост в хвост со сделавшим свое дело кобелем. Через шестьдесят три дня ей предстоит ощениться, и на пятого среди одиннадцати маленьких метисов, в чьей крови намешаны чау-чау, тибетский терьер и еще черт знает кто, будет возложен тяжелый груз, который нес покойный Тимофей.
Известно о случившемся было лишь в тех невообразимых высях, где вершатся судьбы всего сущего, где было решено, что еще не пришло время, хотя жизнь и смерть верного своему долгу такса Тимофея его приблизили.
1989–2007
МИНОТАВР МИНЯ
Повесть
По материалам уголовного дела, возбужденного Крытской межрайонной прокуратурой по фактам преступлений, предусмотренных ст. 105, ч.1 (убийство, то есть умышленное причинение смерти) и ст. 245, ч.1 (жестокое обращение с животными, повлекшее за собой их гибель или увечье), через ст. 30, ч. 3 (покушение на преступление) УК РФ.
Собственно говоря, само уголовное дело было возбуждено (ударение на втором слоге) Крытской межрайонной прокуратурой совсем недавно, по сути дела в конце нашей истории, которая началась в незапамятные времена райкомов, райисполкомов и станций искусственного осеменения, а закончилась (кто ее знает, закончилась ли), можно сказать, в наши дни. И в нем, в уголовном деле, столько неясного, столько противоречий, что сам черт голову сломит. То ли на убийство человека покушался недавно откинувшийся из зоны Мишка Тесеев, то ли скотину хотел покалечить – прокурорские важняки никак это толком не установят. Во всяком случае, нет в наличии ни трупа, ни покалеченного животного, хотя справедливости ради надо сказать, что среди вещдоков все-таки фигурирует обломок бычьего рога. А нет трупа, нет и статьи, разве что через тридцатую. Закрыть бы это дело за отсутствием события преступления – и дело с концом. Наверное, в Крытской межрайонной так и поступят… Но давайте обо всем по порядку. С самого начала.
Прежде всего, как полагается, о месте действия – для тех, кто там не был. Райцентр Крытск – город небольшой, но крайне живописный. Построен он в незапамятные времена купцами на берегу ныне не очень полноводной Крытки, по которой, пока не обмелела, возили туда-сюда всякие нужные людям промышленные и сельскохозяйственные товары. О том, что город и впрямь построен давненько, свидетельствуют яростные споры историков-краеведов вокруг его названия. Одни считают, что оно возникло аж при татаро-монгольском иге, когда степняки приходили сюда крыть местных девок – другого добра здесь не было. А девки в Крытске
Но мы ушли в сторону. О крытских барышнях пока достаточно, хотя еще раз готов подтвердить: красавица на красавице. Вернемся к названию города. Так вот, другие краеведы оспаривают слегка эротическую версию и приводят свою, сугубо лингвистическую. Пусть и в ущерб представлениям о древности Крытска, зато в подтверждение горделивого и свободолюбивого характера его жителей. Якобы в годы пугачевщины в здешних лесах укрывались вольные люди и беглые солдаты. А царицыных посланцев, всяких там генералов и воевод, крыли по матери, о чем сохранились письменные свидетельства, которые пылятся в запасниках крытского краеведческого музея. Читать не советую, особенно дамам, но факт подтверждаю – видел своими глазами. В общем, крыли местные чужаков, крыли почем зря, и прилепилось к речке, а потом и к построенному на ее берегах городку название Крытск.
Крытскую партийную организацию с середины восьмидесятых возглавлял Минос Еропович Зевов. И здесь нам потребуется небольшая справка-разъяснение. Искушенный читатель знает, что парторганизации в те, еще строгие, годы возглавляли люди с незапятнанными биографиями и ясными, недвусмысленными именами-отчествами: Леонид Ильич, Михаил Александрович, Юрий Владимирович… Если же ты уродился, скажем, Михеичем, или Евлампиевичем, или, не приведи Господь, Исаевичем, то подняться выше секретаря цехового партбюро не рассчитывай, про партийный рост забудь. Это в наши разнузданные дни на самый верх беззастенчиво прут Вениаминычи, Львовичи, а то и Абрамычи, тогда же четко проводилась партийная установка: имя – это судьба. А тут на тебе – Минос, да еще Еропович! Между прочим, законную супругу первого секретаря райкома, его верную спутницу, мать его дочерей Ариадны и Федры, звали Пасифая Гельевна. Как же так? Почему так?
А черт их знает почему! Впрочем, это не ответ. Те же краеведы полагают, что неправильные имена-отчества, которые носят многие жители Крытска, пошли от чужеземных купцов, привозивших сюда по тогда еще судоходной Крытке свои товары и охотно вступавших в интимные отношения с местными красавицами. Это объяснение перекликается с первой версией о происхождении названия города. Другие краеведы пишут в своих статьях о том, что гордые его жители давали своим детям экзотические имена в пику центральной власти в Петербурге и Москве, что, естественно, работает на вторую версию. Какая из них верна, рассудят время и историческая наука. Или не рассудят.
Как бы то ни было, секретаря райкома Зевова звали Миносом Ероповичем. А за глаза – просто Европычем, что, как мы узнаем позже, было прозвищем просто провидческим.
В обкоме долго чесали ответственные партийные потылицы, прежде чем рекомендовать районной партконференции коммуниста Зевова на пост первого секретаря райкома. И биографию под лупой изучали, и по генеалогическому древу Зевовых прошлись до пятого колена, и с Москвой советовались. И приняли все-таки верное решение – рекомендовать. И не прогадали. Потому что при Миносе Ероповиче районная парторганизация буквально расцвела. Все начинания, что шли из Москвы через область, в Крытске обретали крылья. В рамках антиалкогольной кампании здесь не только закрыли единственное в районе кафе «Зарница», на невзрачной вывеске которого местные диссиденты годами замазывали третью букву, а вместо нее рисовали жирное «д», но и запретили продажу содержащих алкоголь кваса и кефира. Когда же из центра пришел посыл на ускорение, на Крытском заводе ЖБИ по инициативе Зевова резко сократили время заливки бетона, в результате чего производительность труда возросла неимоверно и на поросшем бурьяном заводском дворе выросли египетские пирамиды готовых железобетонных изделий. Именно в это время у директора Дедалова и родилась счастливая мысль о грандиозной стройке, прославившей Крытск в конце девяностых на всю страну.