Избавь меня от жениха, сестрёнка
Шрифт:
Может быть, ей только показалось, но его плечи затряслись от беззвучного смеха. Вспоминает, наверное, какую-нибудь из попыток Лизы произвести на него ужасное впечатление, например, её появление перед ним в одежде автомеханика.
Смешно ему.
— Это просто у меня времени мало, — воинственно заявила Лиза, хотя её тоже начал разбирать смех, — а так я бы запросто довела дело до победного конца — воспламенила бы в вас жуткую неприязнь. У меня ещё много идей было в запасе.
Его плечи резко перестали трястись.
—
— Да, я здесь ненадолго, — в Лизе тоже исчезла дурашливость, стоило вспомнить о скором прощании. — До полуночи.
Чудесная мелодия вальса смолкла. Танцующие пары остановились, кавалеры вежливо раскланялись, дамы исполнили грациозные реверансы. А Брайан и Лиза какое-то время неподвижно стояли друг напротив друга. Кажется, он был слишком потрясён, чтобы задать следующий вопрос.
Музыканты не стали держать долгой паузы, и новая мелодия заполнила зал. Лизу окружили кавалеры, которых она успела внести в условный список. Один из них, самый расторопный подскочил к ней с поклоном и увлёк на середину зала. Они смешались с другими танцующими парами.
"Летучий мышь", "мушкетёр", "рыцарь" — партнёры менялись один за другим. Местный этикет обязывал танцевать с теми, кому обещан танец. Однако Лиза видела, как её "Зорро" недоволен повышенным вниманием кавалеров к леди-разбойнице и близок к тому, чтобы, нарушив этикет, украсть её с бала. Они ведь не договорили. Лиза тоже хотела бы продолжить беседу с Брайаном где-нибудь тет-а-тет.
Наконец, он, кажется, придумал решение. Подошёл к ведущим праздник доктору и медсестре и о чём-то с ними пошептался. Когда мелодия очередного вальса стихла, доктор-философ взял слово.
— Дано ли нам осознать всю глубину и концептуальную неотвратимость тайного смысла, что сокрыт в свете ночных светил, или он не несёт в себе иной дидактически-дуальной метрики, кроме как удовольствие для наших органов зрения, подобно свету потешных огней? — задался он глубокомысленным вопросом.
И пока публика пыталась понять хоть что-то из сказанного, медсестра с готовностью расшифровала мысль.
— Леди и джентльмены, сейчас будет погашен свет, чтобы вы могли насладиться фейерверком, который будет запущен в ночное небо.
Гости ринулись на балконы и крытые террасы, а кто-то просто подошёл поближе к огромным окнам бального зала. И уже через минуту свет погас.
Небо раскрасили цветные росчерки взлетающих и рассыпающихся узорами огней.
— Идёмте, — раздалось над самым ухом Лизы.
Она с готовностью последовала туда, куда увлекал её "Зорро". Подумалось: вот так и крадут с бала доверчивых леди, но она желала быть украденной. Они вышли из зала и быстро, почти бегом, прошли несколькими коридорами, чтобы оказаться на застеклённом балконе. Уютный, небольшой, обитый тёмным бархатом он создавал интимную атмосферу. Отсюда тоже был виден фейерверк.
Лиза и Брайан сели на софу. Он снял маску. Сначала с себя, потом
— Почему до полуночи? — он тоже смотрел в её глаза.
Она пообещала себе запомнить его именно таким. Красивым, возмущённым, магнетичным. В костюме, который ему безумно подходил. Чёрный цвет — цвет лаконичного благородства и силы.
— Это долгая история. Давайте по порядку.
— Хорошо. Как вас зовут?
— У нас с сестрой похожие имена. Я Елизавета. Можно просто Лиза.
— Лиза… — мягко повторил Брайан.
Как упоительно услышать своё имя, произнесённое этим невозможно приятным голосом.
— Почему я раньше не знал, что у Элизабет есть сестра? Расскажите про себя.
Лиза боялась, история может получиться долгой. А времени оставалось всё меньше и меньше.
— Давайте начнем с вас. Расскажите, что за аномальное тепло я чувствую на вашей спине? Это как-то связано с вашим даром? Вы медиум?
— Нет. У меня иной дар. Я оккультист.
— Что это означает?
— Дар медиума и дар оккультиста чем-то похожи. И тот и другой даёт доступ к сакральным знаниям и тайнам. Только медиумам знания открываются самопроизвольно, снисходят внезапно и порой фрагментарно. А оккультисты могут добывать сокровенные знания сами при помощи специальных ритуалов.
Выходит, оккультисты круче. Медиуму остаётся только ждать, когда на него накатит приступ автописьма и откроется нечто интересное, а оккультистам не нужно ждать милостей от природы.
— А откуда оккультисты добывают эту особую информацию?
— Например, из сакральных предметов.
— Арфа! — догадалась Лиза. — Та арфа, что подарил вам Итан, — это и есть пример такого сакрального предмета?
— Вы очень наблюдательны и умны, — комплиментом подтвердил её догадку Брайан.
— И как? Вы работали с ней? Проводили оккультные ритуалы?
— Нет.
— Почему? Из-за неприязни к брату? Но неужели вам не интересно было узнать, что за сакральная тайна в ней заключена? У меня бы любопытство победило любую неприязнь.
— Не знаю, какое из чувств одержало бы верх в моём случае, но это не имело значения. К тому моменту, как у меня появилась арфа, мой дар оказался запечатанным.
— Как так?
Ещё не успев услышать от Брайана ответ, Лиза ощутила странное беспокойство. Такое с ней уже однажды было — она будто бы перестала принадлежать сама себе.
— Мне нужно отлучиться, — бросила она Брайану, соскакивая с софы.
Непреодолимое желание сделать записи, толкало её немедленно добраться до места, где есть блокнот и карандаш. Лиза вышла с балкона и быстрым шагом направилась в свою комнату, чувствуя, как на ходу начинает впадать в транс. Она догадывалась, что это накатывает приступ автописьма. Второй в её жизни.