Избавитель. Том 2
Шрифт:
Меченый пожал плечами:
— Я уеду задолго до этого, а он заслуживает куда большего наказания за то, что запер знания старого мира в библиотеке, где их видит лишь горстка избранных.
Раген кивнул:
— В таком случае притворюсь, будто мы незнакомы. Если тебя вдруг узнают, сделаю вид, что потрясен не меньше других.
— Мудро, — согласился Меченый. — Как ты думаешь, кто еще будет на аудиенции?
— Хотелось бы, чтобы было как можно меньше людей. Юкор даже рад, что ты придешь на рассвете. Так он успеет принять и выпроводить тебя до того, как рачители и вельможи пронюхают о встрече. Кроме
— Расскажи о дочерях Юкора.
— Гипатия, Элия и Лорейн. Такие же скудоумные, как их отец, и ничуть не симпатичнее. Все матери сыновей. Если Юкор не произведет на свет сына, Совет матерей выберет следующего герцога из этой банды невоспитанных щенков.
— Значит, если Юкор умрет, герцогом станет мальчик?
— Формально. В действительности мать мальчика станет герцогиней во всех отношениях, кроме титула, и будет править от имени сына, пока он не возмужает… а то и дольше. Не стоит их недооценивать.
— Не буду, — пообещал Меченый.
— И еще тебе надо знать, что у герцога новый герольд.
Меченый пожал плечами:
— Какая разница? Я и старого-то не знал.
— Разница есть, — не согласился Раген. — Новый герольд — Кирин.
Меченый вскинул взгляд. Кирин странствовал вместе с Рагеном, когда они нашли на дороге юного Арлена. Мальчик был без сознания — умирал от подземной лихорадки после того, как изувечил Однорукого. Жонглер был трусом, прятался под одеялом и хныкал, пока демоны испытывали метки на прочность. Несколько лет спустя Арлен оказался на представлении, где Кирин утверждал, будто сам искалечил демона, который каждую ночь пытался прорваться в город, чтобы отомстить Арлену, и однажды даже сумел пробить брешь в стене. Арлен публично назвал Кирина лжецом, и подмастерья Кирина избили Арлена и Джайка.
— Как он может быть герцогским герольдом, если боится странствовать?
— Юкор собирает не только знания, но и людей. Глупая песенка Кирина об Одноруком принесла ему популярность среди вельмож, и это привлекло внимание Юкора. Вскоре герцог назначил его своим герольдом, и теперь Кирин выступает только перед ним.
— Так он не настоящий герольд…
— Ну почему же? В большинство деревушек можно добраться без ночевки под открытым небом. Юкор даже построил для слизняка несколько путевых станций.
Ворота герцогской цитадели отворились на рассвете, и навстречу Меченому вышел не кто иной, как Кирин.
Кирин не сильно переменился за прошедшие годы. Высокий даже для милнца, с морковными волосами и ярко-зелеными глазами, он слегка располнел — несомненно, благодаря щедрости нового покровителя. Пушок на верхней губе по-прежнему рос отдельно от клочка волос на подбородке, хотя в морщины набилась пудра — попытка задержать уходящую молодость.
В последний раз Меченый видел Кирина в лоскутном наряде жонглера, но сейчас на нем было куда более приличествующее королевскому герольду одеяние. Табард в цветах Юкора — сером, белом и зеленом — выглядел строго и сдержанно. Впрочем, штаны Кирин оставил широкие на случай, если придется крутить кренделя. Изнанка черного плаща пестрела разноцветьем шелковых лоскутов.
— Для меня честь познакомиться с вами, сударь! — чопорно
Меченый шел за Кирином по дворцу. В его прошлый визит повсюду сновали слуги и матери, выполняя поручения герцога. Но в такой ранний час в коридорах никого не было, не считая редких слуг — вышколенных и почти невидимых.
Гудящие лампы заливали путь мерцающим светом. Они не нуждались ни в масле, ни в фитилях, ни в химикатах травниц. Лампы работали на лектричестве — очередном осколке древней науки, которым Юкор не желал делиться. Это казалось волшебством, но Меченый много времени провел в герцогской библиотеке и знал, что лектричество — всего лишь укрощенный магнетизм, не более загадочный, чем ветер или ручей, движущий мельничный жернов.
Кирин отвел его в натопленную роскошную комнату с бархатной мебелью. Вдоль стен тянулись книжные полки, в углу стоял письменный стол из красного дерева. Прекрасное место, чтобы немного подождать… в одиночестве.
Но Кирин явно не собирался уходить. Он налил вина с пряностями в серебряные кубки и поднес один Меченому.
— Я тоже довольно известный охотник на демонов. Возможно, вы слышали песню, которую я сочинил? Называется «Однорукий».
Юный Арлен непременно вскипел бы. Кирин по-прежнему приписывает себе его заслуги! Но Меченый был выше этого.
— Разумеется, слышал. — Он хлопнул долговязого жонглера по плечу. — Рад познакомиться с таким храбрецом! Идем со мной сегодня ночью — найдем толпу скальных демонов и покажем им солнце!
Кирин побледнел, его кожа приняла нездоровый оттенок. Меченый улыбнулся в тени капюшона. Напрасно он считал себя выше мести.
— Я… э… спасибо за предложение, — выдавил Кирин. — Весьма польщен, но это совершенно исключено ввиду моего долга перед герцогом.
— Понимаю, — протянул Меченый. — Хорошо, что вы не были столь связаны долгом, когда спасли жизнь мальчику из песни. Как там бишь его звали?
— Арлен Вьюк.
Кирин привычно растянул губы в улыбке и успокоился. Он подошел ближе, приобнял Меченого за плечи и понизил голос:
— Между нами, охотниками на демонов… Я был бы счастлив увековечить ваши подвиги в песне. Вы не против побеседовать со мной после аудиенции у его светлости?
Меченый повернулся к нему и подставил лицо лектрическому свету. Кирин ахнул, убрал руку и отшатнулся.
— Я убиваю демонов не ради славы, жонглер, — прорычал он, наступая на несчастного герольда, который налетел на книжный шкаф и едва его не свалил. — Я убиваю демонов, потому что они того заслуживают.
У Кирина задрожали руки, вино расплескалось. Меченый сделал шаг назад и улыбнулся.
— Не хочешь сочинить песню об этом?
Кирин так и не ушел, но больше не проронил ни слова, чему Меченый был весьма рад.
Чертог Юкора был меньше, чем помнилось Меченому, но все же производил глубокое впечатление. Потолок парил в недостижимой вышине, опираясь на величественные колонны, и был выкрашен в небесно-голубой цвет с бело-желтым кругом солнца посередине. Пол украшали мозаики, стены — гобелены. Места было предостаточно. Герцог устраивал в чертоге балы и приемы, наблюдая за празднествами с высокого трона в глубине зала.