Избавитель. Том 2
Шрифт:
«Она говорит правду, — задумался Джардир, — или просто хочет и дальше управлять моей жизнью теперь, когда я ношу черное?»
Хеват повернулся к нему. Джардир запнулся, вспоминая слова клятвы.
— Клянусь перед Эверамом, — выдавил он, — Создателем всего сущего, и перед Каджи, Шар’Дама Ка, взять тебя в свой дом и быть справедливым и снисходительным мужем.
— Ты берешь эту дама’тинг в дживах ка? — спросил Хеват, и что-то в его голосе напомнило Джардиру вопрос, который задал дама, когда Джардир пришел просить его провести церемонию.
«Ты уверен? — спросил Хеват. — Дама’тинг —
Джардир сглотнул. Уверен ли он?
— Беру, — глухо сказал он. Собравшиеся даль’шарумы радостно закричали, молотя копьями по щитам. Его мать, Кадживах, крепко обняла его младших сестер, и все они заплакали от гордости.
Сердце Джардира колотилось, и отчасти он жалел, что не танцует алагай’шарак в Лабиринте, а стоит в полумраке заваленной подушками комнаты, куда они удалились.
— Не переживай, алагай’шарак будет ждать тебя завтра! — хохотнул на прощание Шанджат. — Сегодня тебя ждет другая битва!
— Похоже, тебе не по себе, — заметила дама’тинг, задернув тяжелые занавеси.
— Еще бы, — скривился Джардир. — Ты моя дживах ка, а я даже не знаю, как тебя зовут.
Дама’тинг засмеялась. Он впервые услышал, как она смеется — словно звенят колокольчики.
— Неужели? — Она сняла головной платок и покрывало. Джардир изумленно уставился на нее, но не потому, что она оказалась юна и прекрасна.
Он действительно знал, как ее зовут.
— Инэвера, — выдохнул он, вспомнив най’дама’тинг, которая заговорила с ним в шатре много лет назад.
Она с улыбкой кивнула, намного более прекрасная, чем он смел надеяться.
— В ночь, когда мы встретились, я закончила вырезать свои первые алагай хора. То была судьба, воля Эверама, как мое имя. Кости демона режут в полной темноте, на ощупь. Одну-единственную кость вырезают неделями; весь набор — годами. И лишь когда набор готов, кости можно испытать. Если они подведут, их выставят на свет и все придется начать заново. Если поведают правду, най’дама’тинг станет дама’тинг и наденет покрывало. В ту ночь я закончила вырезать алагай хора и задумалась, о чем же спросить, чтобы проверить, обладают ли кости властью над судьбой. Я вспомнила дерзкого мальчишку с блестящими глазами, которого повстречала днем, встряхнула кости демонов и спросила: «Увижу ли я еще Ахмана Джардира?» С той ночи я знала, что найду тебя в Лабиринте после твоей первой алагай’шарак и, сверх того, выйду за тебя замуж и подарю тебе много детей.
С этими словами она повела плечами, и ее белые одежды соскользнули. Джардир страшился этого мгновения, но, увидев ее обнаженное тело в мерцающем свете, мгновенно отреагировал и понял, что пройдет это последнее испытание мужества, как прошел все предыдущие.
— Джардир, ты встанешь на десятом уровне, — приказал шарум ка.
Глупое решение. Прошло три года с тех пор, как Джардир надел белое покрывало, и все собравшиеся кай’шарумы знали, что его отряд — самый отчаянный и вышколенный во всей Красии. Джардир выжимал из своих людей все соки, но зато его даль’шарумы были овеяны славой и убивали втрое больше
Шарум ка презрительно усмехнулся, ожидая возражений, но Джардир открылся бесчестью и пропустил его сквозь себя.
— Как прикажет шарум ка. — Он низко поклонился, сидя на подушке, и коснулся лбом толстого ковра в приемном покое первого бойца.
Когда он выпрямился, лицо его было безмятежным, несмотря на отвращение, которое ему внушал этот человек. Шарум ка должен быть сильнейшим воином в городе. Этот был скорее слабейшим. Его волосы пронизывала седина, лицо избороздили глубокие морщины, как у Дамаджи. Он уже много лет не сражался в Лабиринте, и это было видно по его толстому брюху. Первый боец должен возглавлять атаку на алагай’шарак и вести мужчин к славе, а не руководить сражением из дворца.
И все же, пока на нем белый тюрбан, его воля в ночи — закон.
Дама Ашан, священник отряда Джардира, и его первые помощники, Хасик и Шанджат, ждали командира у стен дворца шарум ка, чтобы проводить его обратно в шатер Каджи. Он был всего лишь кай’шарумом, но на его жизнь уже покушались ревнивые соперники, в том числе из собственного племени. Шарум ка не вечен, и поскольку андрах родом из племени Каджи, первым бойцом наверняка назначат одного из кай’шарумов Каджи. Джардир стоял на пути у многих кай’шарумов, мечтавших о возвышении.
Ашан, Хасик и Шанджат всегда были рядом с Джардиром с тех пор, как Инэвера женила их на сестрах Джардира. Аймисандра, Хошвах и Ханья ходили в лохмотьях, когда Джардир вышел из Шарик Хора три года назад, но теперь они были дживах ка его доверенных лиц и рожали племянников и племянниц в подтверждение своей преданности.
— Приказ? — спросил Шанджат.
— Десятый уровень, — ответил Джардир.
Хасик сплюнул в пыль:
— Шарум ка тебя оскорбляет!
— Хасик, успокойся, — мягко произнес Джардир, и могучий воин немедленно затих. — Прими оскорбление, и оно пройдет сквозь тебя, позволив узреть путь Эверама.
Хасик кивнул и пошел за Джардиром прочь от дворца. Три года назад Хасик вернулся из шатра дама’тинг совсем другим человеком. Он оставался одним из самых свирепых воинов Каджи, но преданно служил Джардиру, как укрощенный волк. Это был единственный способ сохранить лицо после унизительного поражения.
— Шарум ка боится тебя, — рассудил Ашан. — И правильно делает. Если ты и дальше будешь столь славно биться, андраху надоест, что его войсками командует слабый старик, и он позволит тебе вызвать его на бой.
— И стоит ему крикнуть: «Начали!», как мы обретем нового первого бойца, — заключил Шанджат.
— Этому не бывать, — возразил Джардир. — Андрах и шарум ка — давние друзья. Андрах не предаст своего верного слугу, даже если этого потребуют Дамаджи.
— Что же нам делать? — спросил Хасик.
— Иди домой к моей сестре и поблагодари ее за вкусный обед, который она наверняка приготовила, — посоветовал Джардир. — А когда наступит ночь, мы отправимся на десятый уровень и будем молиться Эвераму, чтобы послал нам алагай, которому пора увидеть солнце.