Избавитель. Том 2
Шрифт:
Дама’тинг уперлась руками в колени и подалась вперед, изучая горящие узоры. Глаза ее широко распахнулись, она зашипела. Внезапно ей стало не до чистоты белых одежд. Она лихорадочно ползала по земле, изучая пульсирующие, медленно блекнущие метки.
— Должно быть, эти кости побывали на свету, — пробормотала она, собрав алагай хора.
Она снова взмахнула ножом, прочла заклинание и как следует встряхнула кости. Метки вспыхнули. Дама’тинг бросила алагай хора.
— Не может быть! — закричала она, сгребла кости
— В чем дело? — осмелился спросить он. — Что ты видишь?
Дама’тинг сощурилась и посмотрела на него:
— Будущее тебя не касается, мальчик.
Джардир отпрянул — столько злобы прозвучало в ее голосе. Она злится на его дерзость или на то, что увидела?
Или на то и другое? Что ей поведали кости? Он невольно вспомнил горшки, которые позволил украсть Аббану из Баха кад’Эверам. Могла ли она разглядеть этот грех?
Дама’тинг собрала кости, сложила в мешочек и встала. Она спрятала мешочек и отряхнула одежды.
— Возвращайся в шатер Каджи и молись до утра, — приказала она и растворилась в тени так быстро, что Джардир засомневался, не привиделась ли она ему.
Керан разбудил его пинком, пока другие воины еще спали.
— Просыпайся, крыса. Дама послал за тобой.
— С меня снимут бидо? — спросил Джардир.
— Мужчины говорят, ты неплохо сражался, но решать не мне. Только дама может позволить най’шаруму носить черное.
Наставник ввел его во внутренние покои Шарик Хора. Джардир с благоговением ступал босыми ногами по прохладному каменному полу.
— Наставник, можно вопрос?
— Быть может, это последний вопрос, на который я отвечу как твой наставник. Надеюсь, он того стоит.
— Когда дама’тинг пришла к тебе, сколько раз она бросила кости?
Наставник взглянул на него:
— Один. Они всегда бросают их один раз. Кости не лгут.
Джардир хотел сказать что-то еще, но они повернули за угол и увидели дама Хевата. Хеват был самым суровым из учителей Джардира, именно он назвал его верблюжьим ублюдком и швырнул в выгребную яму за дерзость.
Керан положил руку на плечо Джардира.
— Следи за языком, если не хочешь его лишиться, парень, — пробормотал он.
— Благослови вас Эверам, — произнес Хеват. Керан и Джардир поклонились. Дама кивком отпустил Керана.
Хеват провел Джардира в комнатку без окон, заваленную стопками бумаги. Пахло чернилами и светильным маслом. Такое место подошло бы скорее хаффиту или женщине, но даже здесь все было сделано из человеческих костей — стол, за который сел Хеват; стул, на который он указал Джардиру. Даже пресс-папье служили черепа.
— Ты продолжаешь меня удивлять, сын Хошкамина. Я не поверил, когда ты сказал, что прославишься за себя и за отца, но ты, похоже, решил доказать, что я ошибаюсь.
Джардир
— Любой воин на моем месте сделал бы то же самое.
Хеват хмыкнул:
— Воины, которых я знаю, не столь скромны. Сколько демонов вы убили вшестером? Тринадцать?
— Двенадцать.
— Двенадцать, — повторил Хеват. — И еще ты помог Мошкаме умереть прошлой ночью. Немногим най’шарумам хватило бы мужества.
— Пришло его время.
— Пришло. У Мошкамы не было сыновей. Ты подарил ему смерть, а значит, должен отбелить его кости для Шарик Хора.
Джардир поклонился:
— Это большая честь.
— Дама’тинг пришла ко мне прошлой ночью.
Джардир с надеждой посмотрел на него:
— С меня снимут бидо?
Хеват покачал головой:
— Она говорит, ты слишком молод. Если ты вернешься на алагай’шарак, не успев выучиться и вырасти, Каджи останутся без доброго воина.
— Я не боюсь умереть, если это инэвера.
— Слова истинного шарума, но все не так просто. Она запретила тебе появляться в Лабиринте, пока не подрастешь.
Джардир нахмурился:
— Выходит, я должен вернуться в Каджи’шарадж с позором после того, как сражался бок о бок с мужчинами?
Дама покачал головой:
— Это невозможно по закону. Мальчик, побывавший в шатре шарумов, никогда не вернется в шарадж.
— Но если я не могу вернуться в шарадж и не могу остаться с мужчинами…
Внезапно Джардир понял, в каком затруднительном положении оказался.
— Я… стану хаффитом?
Впервые в жизни его охватил слепой ужас. Страх перед дама’тинг показался чепухой по сравнению с этим. Кровь отхлынула от лица Джардира, он вспомнил, как Аббан молил спасти ему жизнь.
«Ни за что, — подумал он. — Нападу на первого попавшегося даль’шарума, и ему придется меня убить. Лучше умереть, чем стать хаффитом».
— Нет, — произнес дама, и Джардир выдохнул. — Возможно, дама’тинг это не кажется важным, ведь даже худший из хаффитов выше женщины, но я не позволю воину, прошедшему все испытания, пасть так низко. Со времен Шар’Дама Ка ни одному юноше, пролившему кровь алагай в Лабиринте, не было отказано в черных одеждах. Запрет дама’тинг марает нас всех. Пусть она служанка Эверама, но всего лишь женщина и не понимает, как это отразится на всех шарумах.
— Тогда что со мной будет?
— Тебя заберут в Шарик Хора. Я уже говорил с Дамаджи Амадэверамом и заручился его благословением. Даже дама’тинг не сможет ничего изменить.
— Я стану священником? — Джардир попытался скрыть недовольство, но тщетно — его выдал надломившийся голос.
Хеват хмыкнул:
— Нет, мальчик, твое призвание по-прежнему Лабиринт, но ты будешь тренироваться здесь, пока не придет время. Учись, старайся, и станешь кай’шарумом, прежде чем твои ровесники снимут бидо.