Изборский витязь
Шрифт:
После этого стало ясно, что переговоры вести поздно, и на последнее предложение Мстислава остановиться Ярослав ответил коротко: «Мира не хочу!»
Давно город Юрьев не знал близ себя такого. По берегам речек Хзы и Колокши встали полки Великого князя Юрия, его братьев Ярослава и Святослава и муромских князей - три десятка с малым. Чуть поодаль, на речке Липице [159]– Мстислав Удалой с братом и родней и Константин Ростовский. Их полки, коль поглядеть с вершины горы Авдовы, где был поставлен головной полк князя Юрия, числом вроде были поменее.
159
«...встали
– восклицает летописец.
– Пошли сыны на отцов, а отцы на детей, брат на брата, рабы на господ, а господа на рабов».
Обе стороны заняли две горы: Авдову - владимирцы и противную ей, Юрьеву - новгородцы. Иного места выбрать было нельзя - меж ними в заболоченной низине протекал тоненький ручей Тунег, берега которого густо поросли нехожеными дебрями. Пройти напрямик кустарником и болотами коннице и даже просто большому числу людей нечего было и думать. Не раз и не два засылали Мстиславичи и Константин к братьям послов с предложением отвести полки в чистое поле, где и решить дело - Юрий и Ярослав упёрлись, как бараны.
... Привстав на стременах, Ярослав долго озирал со склона Авдовой горы широкое заросшее болото и поблескивающую меж деревьев ленту Тунега. На той стороне, словно спасаясь от излишней сырости, на таком же крутояре разбили стан противники. В чистом весеннем воздухе - была середина апреля, только что прошла Светлая Христова Пасха, начиналась Фомина неделя - всё было видать далеко и ясно. Расправив плечи, Ярослав дышал полной грудью.
– Самая пора биться, - мечтательно молвил он.
– Дай только знак! Я уверен в успехе, брат!
Юрий, к которому были обращены эти слова, усмехнулся и тронул коня, равняясь.
– Я тоже, - ответил он.
– Мстислав Удалой всё о мире говорит - помнишь, что его посол вчера сказывал? Мол, крови не дай нам Бог видеть! А посадите-ка лучше Константина на великокняжеский стол во Владимире. Тогда вам вся Суздальская земля!
– Много хочет, - фыркнул Ярослав.
– Константин ему удобен, вот он его и тычет. А кто он нам? Дядька, что ли, чтоб указывать?
– Ну, тебе-то он не чужой, - осторожно вставил Юрий, - ты на его дочери женат, он тебе вроде как отец получается!
При упоминании о княгине, оставленной с самого начала войны в забросе, Ярослав гневно фыркнул:
– Женат я на ней, как же! Я на рыбе холодной женат! Взойдёшь к ней, обнимешь - а она застывает, как ледяная!.. И хоть бы приласкалась сама когда - нет, ходит по терему, ровно незамужняя. И - то пост, то именины мученика, то память угодника какого ни на есть. Всё отговорки!.. Самого простого чуралась!.. Как с такой жить, скажи на милость, когда последняя холопка на церковь не глядя, так тебя согреет, что хоть на всю ночь её у себя оставляй!
– Вернись да проучи как следует, - прямо предложил Юрий.
– Вернусь... Дай с отцом её разобраться!
– А я что?
– пожал плечами Юрий. — Я разве с этим спорю? С Мстиславом и я бы не прочь разобраться! Ишь, чего захотел - миротворцем заделаться! Да нас с Константином отец не мог помирить - Мстиславу ли быть судьёй нам?.. А так я на твоей стороне, братец. Помнишь, что я послу его сказал - я, мол, и брат мой - один человек. Что Мстислав брату моему сделал, то и мне!.. И от слова своего не отступлюсь!
– Оно и верно, на то ты и Великий князь, - согласно кивнул Ярослав. Хлестнув коня, он первым поскакал к шатрам.
Там уже заканчивали накрывать столы. Мирное предложение противника накануне битвы всеми было расценено как признак слабости Мстислава и его союзников. Константин, его ставленник на стол Великого князя, пуще смерти боялся лишнюю кровь пролить. Он последним поднимет меч и может вовсе своим примером отвадить остальных. Это радовало, и за будущую лёгкую победу не раз и не два поднимались на пиру заздравные чаши. Пили за Ярослава, за Великого князя Юрия, за новые вотчины и новые земли, за победу и верных дружинников. Хмельные меды лились рекою, и так же, как реки, лились речи, становясь с каждой чашей всё обильнее.
– Не было того ни при дедах, ни при прадедах, чтоб какая рать вошла в Суздальскую землю, да её же повоевала!
– вещал один.
– То и в летописях сказано!
– Да соберись тут вся земля - и Рязанская, и Черниговская, и Галицкая, и Новгородская, - старался другой.
– Да Новгородская уж здесь, - подначивали его.
– И пущай! Пущай будет Новгородская - да вкупе с прочими, не сдавался тот, - всё одно не устоять им против нашей силы!
– Мы их сёдлами закидаем!
– крикнул из дальнего угла Михайла Звонец, всё ждавший случая блеснуть острым умом.
Слово Звонца понравилось - все столы принялись повторять его присказку про сёдла на все лады и перекатывали его на языках до тех пор, пока сидевший ближе других к Ярославу ближний боярин Творимир Олексич не повернулся к своему князю всем телом. Не одну чашу осушил он уже на пиру, но мутный было взор его светлел.
– Слушай, что скажу я тебе, княже, - молвил он, не повышая голоса, - всё равно в общем гаме его могли услышать только близсидящие.
– Пока не поздно, мириться всё же надобно!.. Вы не смотрите, что полки смольян малы - князья их, сказывают, в битвах мудры и смышлёны. А про самого Мстислава Мстиславича не зря слава по земле идёт - он витязь, каких поискать, и удача воинская за ним по пятам идёт. Коль дело только в том, дали б вы старшинство Константину - и делу конец!..
Гулко и шумно на пиру, да и мечник Василий с чем-то пришёл, его выслушать надобно, но чуть долетели слова боярина до Ярослава - князя как подменили. Только что был весел - пил, со всеми болтал, песельников слушал, а тут потемнел, вскинулся и со всего маха грянул чашей об стол.
Пир вмиг стих - словно все разом в рот воды набрали. Боярин Творимир сидел ни жив ни мёртв, сам страшась того, что осмелился перечить князю. Ярослав поглядел на него невидящим отчуждённым взглядом.
– Не дело ты молвил, боярин, - сказал глухо и резко встал.