Изборский витязь
Шрифт:
– О чём ты думаешь, Елена?
– первой нарушила молчание княгиня. Молодая женщина вздрогнула, пробуждаясь от дум.
– Ни о чём, княгиня-матушка, - прошептала она.
– Как ни о чём, когда я вижу - у тебя который день глаза на мокром месте! Стосковалась, чай?
Елена удивлённо захлопала глазами. На щёки её накатил жгучий румянец.
– Не ведаю, о чём ты, княгиня-матушка, - прошептала она.
– Изволь напомнить - не о боярине ли своём печалишься?
– От этих слов щёки, лоб и даже шея Елены покрылись такой яркой краской, что казалось - облили её пущенной из жил кровью.
–
– виновато ответила она.
– Я о другом печалюсь!.. Мне город жалко! Там ведь детишки малые...
– она всхлипнула, утирая слезу с пылающей щеки.
Ни Ростиславе, ни Елене пока не суждено было испытать радость материнства - боярыня сама до недавнего времени избегала мужа, а на княгиню занятый своими делами Ярослав с некоторых пор внимания не обращал.
– А мужа своего ждёшь?
– осторожно молвила Ростислава. Елена бросила на неё виноватый взгляд и покачала головой.
– Да неужто?
– ахнула княгиня.
– И не тоскуешь вовсе?
– Нет. Ты будто о князе Ярославе Всеволодиче печалишься!
– Ростислава враз построжела - словно потух в глазах какой-то огонёк.
– Твоя правда, Еленушка, тяжко мне, - неохотно молвила, - а всё ж тебе грех-то жаловаться! Тебя-то вон как любят! Чай, сама сказывала, как он тебя без воли родительской взял! По любви!
– Матушку мою только в землю положили, а он тут как тут!
– При воспоминании о том дне Елена печально поникла.
– Уж сколько я слёз пролила - ничего его не тронуло!.. Дал бы хоть проводить её, траур снять - а так! Каждый день в храм Божий хожу, у матушки прощения вымаливаю за то, что раньше положенного срока замуж пошла! Боюсь - не простит!
– Простит, - убеждённо молвила Ростислава и погладила руку боярыни.
– Дай срок!
– Боюсь я его, - словно какую тайну, шёпотом решилась молвить Елена.
– И себя боюсь!.. Ещё как в первый раз увидала - помнишь, я сказывала, ещё в дому родительском! С того дня глаз на него поднять не могу - страх берёт!.. Вот сейчас каб взошёл - я, верно, обмерла бы!
– А я Ярослава боюсь, - тоже шёпотом доверилась Ростислава.
– Обрёк город на муку - и ничего его не трогает! Ни стоны, ни слёзы!.. И что за душа у него такая?
Елена не успела вымолвить и слова - стукнула входная дверь, и в горницу протиснулась сенная девушка. Махнув поклон, она торопливо выпалила:
– Гости к нам! Из Торжка!
И тут же отскочила в сторону, потому что дверь за её спиной распахнулась, и, пригнувшись, чтобы не задеть притолоку, в горницу широким шагом вошёл Ян.
Глава 12
Ростислава вскинула брови. Елена побелела и, ахнув, уронила вышивание. Прижав руки к груди, она во все глаза смотрела на подходящего мужа, а тот, метнув на неё короткий взгляд, прошёл к княгине и низко поклонился ей:
– Здрава буди, княгинюшка! Весть у меня для тебя!
– Как всегда бывало при их встречах - на людях и на женской половине терема, когда Ян заходил проведать жену, - княгиня застыла, впившись взглядом в его лицо, словно старалась вобрать его в себя до мельчайшей чёрточки. С самого дня и часа сватовства, когда она впервые
– Князь новгородский Ярослав Всеволодович меня за то- 1бой прислал, - сказал Ян.
– Собирайся, княгиня, - должны, мы немедля в Новый Торг [152] отъехать!
152
Новый Торг– в XII-XIII вв. так именовался в летописях Торжок.
Ростислава ответила на это спокойным холодным взором и медленно поднялась.
– Раз князь то повелел, не нам княжьему слову поперёк вставать, - ровным голосом молвила она.
– Елена, прикажи!
И, двигаясь, как во сне, княгиня вышла из горницы. Метнувшаяся было вслед за нею Елена развернулась от двери.
– Князь повелел!
– воскликнула она, сжимая кулаки.
– Что он ещё приказал?.. Совсем Новгород погубить хочет, раз нас в нём не будет, так? А ты с ним заодно!..
– Елена!
– ахнул Ян, бросаясь к жене.
– Что ты говоришь? Одумайся!
– Ты одумайся!
– бросила она гневно.
– Подумай - кому ты служишь! Душегубцу! Сколько народа он уморил!
– Замолчи, Елена!
– вскрикнул Ян, взметнув руку.
– Не зли меня!
– Заметив огонь в его глазах, молодая женщина сжалась в комок, ожидая удара. Мигом проснувшаяся старая мамка приподнялась, готовая позвать на помощь, но Ян опустил руку и за плечо развернул к себе жену.
– Ты ничего не знаешь!
– сквозь зубы процедил он в её побелевшее лицо.
– Ты совсем ничего про меня не знаешь, а потому лучше молчи. И собирайся! Нам назавтра надо быть в дороге! Князь повелел - не нам против князя слово молвить! Иди!
И вышел сам, круто развернувшись.
Мало кто в Новгороде узнал, когда княгиня покинула голодающий город. Её возки сопровождала Янова сотня. Михайла Звонец с наместником Хохатом Григоровичем оставался в детинце единственным княжеским человеком.
Возвращаясь в Торжок, Ян чувствовал, как в нём клокочет гнев. То, что он увидел на улицах Новгорода, услышал от Ростиславы и Елены, тревожило его думы, лишая покоя. Измождённое лицо женщины, тянущей к нему на руках умирающего ребёнка, трупы на улицах, переполненные скудельницы, одичавшие собаки, опустевшие дома с распахнутыми настежь воротами - и меньшего было достаточно, чтобы возмутить любого человека. Въехав на подворье, Ян не стал дожидаться, пока сойдут княгиня и её спутницы, а сразу отправился к князю.
Ярослав только что вернулся от обедни и отдыхал в тишине. Он слышал шум на дворе, и когда Ян взошёл, привстал в нетерпении:
– Приехали?
Но тут же осёкся, увидев глаза своего дружинника. Ян застыл в дверях, и взор его метал молнии.
– Из Новгорода я, княже, - севшим голосом сказал он.
– Умирает Новгород!.. Убили город! Ты убил!
Ярослав с удивлением поглядел на него.
– Вон как ты заговорил!
– промолвил он медленно, подходя.
– Я, стало быть, виноват?