Избранная страны драконов
Шрифт:
— Спасительница! Помоги! Освободи! У меня дети малые, — вопил человек.
Очнувшись как по команде, стражники набросились на страдальца, повалили его, избивая палками. Он, закрывая голову руками, выл и катался по земле. От его воплей, глухих ударов палок, гортанных криков кругляшей моё тело сделалось ватным, колени подломились, я осела на землю, не в силах сделать и шага. Мне показалось, что это меня с Эрвином волокут в шахту, избивая палками.
— Не бейте, отпустите, — закричала, закрыв голову руками.
Неожиданно всё стихло.
Показалось, мир милостиво
Никто не подал мне руки, не прикоснулся к шаане. Сглотнув ком в горле, я поднялась и зашагала прочь, чувствуя, как заплетаются пластилиновые ноги, и колотится испуганное сердце. Хотелось бежать, но ужасная сцена около шахты лишила сил.
Не замечая ничего вокруг, я добралась до деревни, приковыляла к дому Зарха, и, придерживаясь за низкие перильца, поднялась по ступенькам. Прорицатель сидел на полу в трансе, я нервно сглотнула, стараясь унять волнение.
— Зарх, там люди в шахте, рабы. Можно их отпустить? — мой голос дрожал и прерывался. Старик открыл глаза.
— Нет, — ответил спокойно без эмоций.
— Они все умрут?
— Тебе их жалко, потому что они человечки?
Простой вопрос поверг меня в смятение. Я хотела крикнуть, что это несправедливо, что так нельзя, что это бесчеловечно, но застыла как несмышлёное дитя перед сердитым родителем. Человечки, вот как он нас назвал. Мы для кругляшей ничтожные человечки недостойные сострадания.
— Я недавно была на их месте, — пролепетала, чуть слышно.
— Они совершили серьёзное преступление. Они хотели украсть наши священные камни, а теперь будут привязаны к ним до самой смерти.
— Меня с Эрвином хотели отправить в шахты просто потому, что взяли в плен. Мы не совершили ничего против кругляшей, — я разозлилась. Зарх в упор взглянул мне в глаза, я осеклась, — я ничего не крала, цветок сам выбрал меня. Я не виновата! — выкрикнула в лицо прорицателю.
На меня накатила ярость, хотелось кричать, ругаться, колючий взгляд Зарха только подстегнул, и я со всей дури пнула трёхногую табуретку. Я чувствовала себя бойцом, готовым броситься в рукопашную, доказывая свою правду.
— Цветок наделил тебя силой, — Зарха ответил спокойно, хотя гнев клокотал в его голосе, — ты — шаане, ты должна защитить кругляшей.
— Сколько можно об этом! От кого защищать? С кругляшами всё в порядке, посмотри сам, — я выкинула руку в сторону оконца, — Что им угрожает? Кто?
На площади играли дети, перед лачугами полоскалось бельё, молодая кругляшка шла через площадь с ухажёром, за ними трусила мелкая собачонка. И тут я поняла, почему мне так плохо. Я была здесь лишняя, мирная картинка за окном не могла меня обмануть.
— Они меня бояться и …, — я запнулась, — не хотят здесь видеть, — Зарх взглянув в окно, нахмурился.
— Кругляши, как дети малые, не знают, что творят.
— Разве я могу помочь? — отвернулась от окна, подняла табуретку и уселась на неё, истерикой ничего не решить, — я ничего не
— Волшебный цветок выбрал тебя, у тебя есть сила, будет и ясность, — упрямо повторил старик, — скоро мы пойдем туда, где я передам тебе свой опыт. Ты найдёшь дорогу домой, — старик вновь уселся на своё место, закрыл глаза и впал в транс, воздвигнув вокруг себя непроницаемую стену.
Хорошо. Я подожду. Немного. А потом решу, что делать и куда идти. Никто меня здесь не удержит. Если Зарх будет и дальше многозначительно молчать, я уйду по-английски, несмотря на его преклонный возраст и статус колдуна. Сама найду дорогу домой.
На следующий день я вновь двинулась по тропинке к шахте, меня как магнитом тянуло туда. На этот раз я таилась и, подходя ближе, спряталась за кустами. Пост наблюдения выбрала удобный. Мне хотелось узнать расстановку сил. В голове до сих пор звучал крик человека о помощи, ни забыть, ни отпустить. После разговора с Зархом во мне боролись два чувства, разъедая душу, как едкая кислота. Или я предаю кругляшей или предаю человека, не откликнувшись на его мольбу.
Тачки с породой рабы всё так же выкатывали из шахты и сгружали под навес, где другие несчастные промывали породу водой. Того страдальца, который посмел кинуться ко мне, я не увидела. Неужели его уже нет в живых? Охранники быстро загоняли людей обратно в шахты. Где они ночуют? Там же, где работают? Солнце уже припекало во всю, когда я увидела кругляшку с бадьёй за спиной, она принесла обед охранникам. Бадью сгрузили и резво растащили еду из неё, чтобы пустую посудину вернуть обратно поварихе.
Около часа я провела в засаде, а потом незаметно покинула своё убежище. В голове не было плана, только желание помочь.
— Ты не должна больше ходить к шахте, — сказал Зарх, когда я зашла в дом.
Его слова ударили наотмашь, но я сдержалась и тихо села в углу. Это место я заняла сразу, как поселилась у Зарха. Сначала я лежала, пока приходила в себя, потом так и осталась в углу. Вся мебель была низкой, не под мой рост, сидеть на полу оказалось самым удобным.
По прибытии в дом Зарха я обнаружила в карманах куртки два чёрных камня. Свою находку я скрыла от прорицателя. В силу камней я поверила сразу, и прикладывала их на больные места. Камни нравились мне и без всяких лечебных свойств, сами по себе. В них была какая-то тайна, что-то волшебное, притягательное, я подолгу держала их в руках, рассматривала и любовалась ими.
Чтобы успокоиться, я взяла камни в ладони, согревая их своим теплом, незаметно погрузилась в раздумья. Мысли свернули к шахте, к людям, выкатывающим тележки с рудой, к охранникам, которых после сытного ужина одолела сонная дремота. Царство сна окутало сознание туманом, и все охранники отключились. Белый худой человек, бросив тачку, осторожно приблизился к старшине. Ключи от оков перекочевали в его руки, которые судорожно пытались попасть в замок. Кандалы упали, и человек завороженно смотрел на них.