Избранная
Шрифт:
– Можешь сам убить ее, – Кира встала.
– У тебя было время, – жестко ответила Марго, глядя прямо ему в глаза. – Пора покончить с этим цирком.
– Мы порвем ее на куски и отметим это бутылочкой хорошего вина, – Кира сладострастно облизнула губы.
– Зачем убивать ее?! – закричал Дэн в отчаянье. – Мы же не закончили наше дело.
– Если Маша не падший ангел, она нам не нужна, – отрезала Марго. – Ты заигрался, Дэн. Ты сейчас бесишься, потому что влюблен в нее!
– Это не так! – заорал Дэн, призвав на помощь всю свою ярость, и его глаза полыхнули зеленым дьявольским огнем. – Я ненавижу ее! Она станет нашей! И я докажу это!
Марго нелегко было обмануть, но ему сейчас, похоже, это удалось. В этот момент Дэн не думал о будущем, о том, что когда-нибудь ему придется держать ответ за невыполненное задание. Все свои силы он нацелил только на одно: чтобы сейчас Маша не вошла в эту квартиру…
– Это то, что я хотела услышать, – уже другим, одобрительным тоном ответила Марго.
И они с Кирой снова сели в кресла допивать свое вино.
Маша позвонила в дверь шестьдесят шестой квартиры – раз, другой, третий… Никто не отзывался.
Дэн, напряженно припав к двери, слушал, как она нетерпеливо топталась на площадке. Наконец с той стороны, удаляясь, зацокали каблучки. Дэн облегченно выдохнул и обессиленно привалился к двери.
Раз-два, враг вернется,
Три-четыре, ночь придет.
Тот последним посмеется,
Кто от страха не умрет…
Проклятая считалочка теперь уже беспрестанно звучала над ухом. Маша сидела на своей кровати и лихорадочно набирала номер за номером из блокнота – больница, работа Анатолия Зубова, учительница Верочки… Никто не знал, где они находятся.
Наконец Маша отложила мобильник и рухнула на кровать.
Сделай свой последний шаг
И запомни – в доме враг.
Раз-два, враг вернется,
Три-четыре, ночь придет…
– Хватит! – заорала Маша, зажимая уши руками.
Считалочка смолкла.
– Помоги мне… – Маша с мольбой посмотрела на Книгу.
– Агнесса, Верочка, вы где? – кричал Анатолий, идя по лесу. После обеда семейство снова вышло погулять, и девочки опять куда-то убежали.
Следы привели Анатолия в заброшенную бревенчатую сторожку в глубине леса.
– Агнесса! Верочка!
На его крик никто не отозвался, тишина вокруг стояла мертвая, нарушаемая лишь карканьем ворон. Анатолий был убежденным скептиком, но тут ему почему-то стало не по себе.
Войдя внутрь, он обомлел: заброшенная сторожка на первый взгляд напоминала детскую комнату. На замшелых стенах висели рисунки, на столе громоздились игрушки. Но стоило Анатолию посмотреть на это все повнимательнее, как у него от ужаса чуть не подкосились ноги. Игрушки были изувечены так, будто над ними потрудился изощренный садист. Под потолком болталась подвешенная за руку обезглавленная Барби, голова ее была пришпилена булавкой к животу. Симпатичный пупс в виде младенца был проткнут длинной спицей, и из прокола стекало что-то, по цвету напоминавшее кровь. У одних кукол были выколоты глаза, у других руки и ноги связаны весьма изуверским способом, и у всех был вспорот живот… Самым ужасным было то, что эти куклы принадлежали Верочке.
– Что за мерзость?!
На столе Анатолий увидел раскрытый альбом для рисования. На его страницах были нарисованы женские фигурки с перечеркнутыми окровавленными животами, а на последней, густо заштрихованной красным, детским почерком было написано: МАМА, УМРИ!
На негнущихся ногах, с
– Вера, зачем ты это нарисовала?! – Анатолий протянул вперед раскрытый альбом. – Ты… зачем испортила игрушки?
Верочка молчала.
– Я тебя спрашиваю! Почему ты молчишь?!
– Как же она ответит, если у нее рот зашит? – сказала Агнесса, обе засмеялись и убежали.
– Вернитесь сейчас же!
Но Агнесса, ухватив Верочку за руку, быстро влекла ее прочь.
– Он нам мешает, – сказала Агнесса, когда они пробирались через лес. – Надо избавиться от него.
– Можно попросить его съездить за конфетами, – предложила Верочка.
Агнесса закатила глаза и усмехнулась:
– У меня есть идея получше.
На следующий день, в воскресенье, Верочке удалось уговорить отца съездить вместе с ней в город за конфетами. Анатолий и сам собирался за газетами и сигаретами, так что не отказался взять дочурку с собой. Подъехав к магазину, он велел Верочке посидеть в машине, а сам пошел за покупками.
Когда Анатолий вышел из магазина, то увидел – дверца машины раскрыта настежь, а Верочки внутри нет.
– Верочка?!
Газеты выпали из рук. Анатолий в испуге огляделся по сторонам и увидел, что его дочь, живая и невредимая, стоит в сторонке и спокойно на него смотрит.Дэн остановил отцовскую машину рядом с магазином и наблюдал, как встревоженный отец подбежал к Верочке:
– Как ты выбралась? С тобой все в порядке?
– Как ты выбралась? С тобой все в порядке? – словно попугай, повторила девочка.
– Сейчас не время шутить!
– Сейчас не время шутить, – снова повторила она.
– Вера, перестань, я сказал! – повысил голос отец и слегка встряхнул ее за плечи.
Но Верочка продолжала попугайничать, и Анатолий в сердцах изо всех сил затряс ее за плечи. И тогда Дэн вылез из машины:
– Ты чего пристал к ребенку? Отстань от девочки!
Анатолий выпустил дочь, и та бросилась бежать.
– Вера, стой!
Анатолий побежал за ней. Дэн попытался схватить его за руку, но тот оттолкнул его, и Дэн растянулся на тротуаре. Верочка заплакала навзрыд.
На крик из магазина выбежали люди. Плачущая Верочка рассказала им, что папа бил ее кулаками по голове. Кто-то вызвал полицию, и Дэн рассказал трагическую историю, как он, увидев, что избивают ребенка, попытался заступиться, но и сам был избит. Невзирая на протесты, Анатолия заковали в наручники и увезли. А заплаканную Верочку отвезли в загородный домик к маме, едва не упавшей в обморок от такого поворота событий. Она никак не могла поверить, что ее муж был способен на такое.Марго в черном костюме спускалась по лестнице:
– Я готова.
– О, приоделась моя женушка! – расплылся в улыбке Феликс, дожидавшийся внизу. Еще в субботу утром они договорились с Зубовыми, что заедут за Агнессой в воскресенье. Оно настало, и сегодня их ждала славная забава.
Марго, презрительно фыркнув, прошла мимо «муженька», готового заключить ее в объятия, надела шубку и сказала:
– Поехали. А то все веселье пропустим.
– Возьмите меня с собой! – попросила Кира. – Я тоже хочу посмеяться над страданиями людей.