Избранница Наполеона
Шрифт:
«Я хотел править миром, и для этого мне требовалась неограниченная власть… Мне требовалось мировое господство».
Дворец Шенбрунн, Австрия
В коридоре раздаются крики, и, хотя различить голоса мне не удается, я точно могу сказать, что это генералы моего отца.
— В чем дело?
Я сажусь в постели, а Адам мгновенно начинает одеваться. Он открывает дверь, и хотя пожениться, пока жив Наполеон, мы не можем,
— Новости из Франции, — говорит генерал Либерих.
— Что-то с королем Людовиком? — спрашивает Адам.
Я судорожно отыскиваю халат и, подойдя к двери, слышу:
— Никакого короля Франции больше нет, лейтенант. Наполеон занял дворец Тюильри.
Этого не может быть. Это немыслимо!
— Это какая-то ошибка, — говорю я.
— Он выждал момент, когда отошли корабли союзников, — объясняет генерал. — Затем высадился в Каннах и по мере продвижения к Парижу собирал войско. Сейчас у него больше шести тысяч солдат.
Адам обхватывает меня за плечи.
— Вы с Францем уедете из Вены. Вам надо где-то укрыться.
В коридоре раздаются шаги, появляется отец с Францем на руках. Я беру у него сына и приглаживаю ему волосы. Ребенок плачет.
— Ш-ш-ш…
— Ваше величество, мы приглашаем вас на Совет, — говорит мне генерал Либерих.
Я смотрю на отца.
— Отнести его назад в детскую?
— Я хочу, чтобы он был со мной. Пусть все помнят, за что сражаются.
Адам ждет, пока я оденусь, а я думаю о картине Генри Фюзели «Ночной кошмар». Фигура спящей или лежащей без сознания женщины, закинувшей руки за голову, удлинена и изогнута. И в этот момент ее полной уязвимости на груди женщины восседает инкуб — воплощение кошмаров и бессознательных страхов. Он явится за мной. Я это знаю.
Адам подает мне шубу, я просовываю руки в теплые рукава. Когда я поворачиваюсь к нему, он берет меня за плечи.
— Он никогда тебя не найдет, Мария-Люция. Я обещаю.
— Ему это и не нужно, Адам. Достаточно всего лишь захватить в плен моего отца. Неужели ты думаешь, что в такой ситуации я останусь сидеть в своем укрытии? Причем это он сделает в первую очередь, — предрекаю я. — У меня его сын!
— Послушай меня! — Его голос звучит очень убедительно. — Союзники поднимутся и победят Наполеона. Войско у него слабое. Мы его разобьем.
Я киваю, и он берет меня под руку. Мы идем слабо освещенными коридорами в зал заседаний Совета. Шесть лет назад меня призвали в эту комнату с аналогичной целью: поговорить о человеке, который станет вершить мою судьбу. Сегодня, занимая кресло между Марией и Адамом, я спрашиваю себя, многое ли изменилось. Я оглядываю зал, и снова, как и тогда, здесь все важные персоны, за исключением Фердинанда. Место кронпринца занимает Меттерних, с которым мы подчеркнуто избегаем смотреть друг другу в глаза.
— К настоящему моменту, — серьезно начинает отец, — всем в этом зале известно, что император острова Эльба бежал. Мы намерены сформировать Седьмую коалицию против человека, претендующего на французскую
Все разом начинают говорить, и отец жестом призывает их к тишине.
— Первого марта Наполеон высадился в Каннах с восемьюстами сторонников. Это солдаты, обученные им на протяжении его девятимесячного пребывания на острове Эльба, который по предложению англичан был отдан в его владение при подписании договора Фонтенбло.
Поднимается генерал Либерих.
— Мы предостерегали союзников против такого решения, объясняли им, что остров вблизи итальянских берегов — небезопасное место.
— Но не были услышаны, — подхватывает отец. — И вот теперь он бежал. Он начал с Гренобля, где не встретил особого сопротивления со стороны тамошнего немногочисленного гарнизона. Но в Лаффре он наткнулся на батальон Пятого пехотного полка. По всей видимости, бойцы были готовы открыть огонь, но Наполеон распахнул мундир и двинулся им навстречу со словами: «Пусть тот, у кого хватит сердца, убьет своего императора!» И хоть король и приказал заключить его в клетку, как дикого зверя, и доставить в Париж, дальнейшего сопротивления во Франции ему уже никто не оказывал. А в Лионе Наполеона так и вовсе торжественно проводили через весь город.
Присутствующие качают головами, но я-то знаю: это его особый талант — устраивать спектакли, и я даже стала считать, что этот дар правителю так же необходим, как армия или казна.
— А королевская армия в Тюильри? — недоумевает Меттерних.
— К моменту его прибытия в Париж, — отвечает отец, — король уже бежал. Теперь армия на стороне Наполеона.
— И что это означает для Австрии? — продолжает Меттерних.
Отец угрюмо отвечает:
— Что мы в состоянии войны.
Глава 35. Полина Бонапарт
Замок Шантийи
Июнь 1815 года
Я смотрю на роскошные отрезы материи, разложенные на полу, и понимаю, что мне хочется все: и желтый шелк, и богатый бархат, и воздушный муслин.
— Сшейте мне по платью из каждого, — решаю я.
У портного лезут на лоб глаза, но он не возражает. В конце концов, реставрация состоялась. Бонапарты снова богатейшая семья Европы.
— Куда прикажете доставить, ваше высочество?
Я улыбаюсь камеристке, которой было приказано упаковать к вечеру все вещи.
— Во дворец Тюильри.
Мечта о Египте жива. Брат вернул себе французский престол, сколько бы войск коалиции ни вставало на его пути. Боги предоставили ему второй шанс, и на этот раз он его не промотает. Что до тех, кто предал нас, когда его звезда стала падать… Что посеешь — то и пожнешь, пусть теперь пеняют на себя.
Я думаю о Марии-Луизе, бежавшей с сыном в Австрию, и во мне растет желание поотрывать предательнице руки и ноги. Брат может говорить по этому поводу, что ему хочется. Дескать, она выполняла приказания отца. Вынужденно подчинялась союзникам… Но я-то знаю правду: она бежала к своему ненаглядному графу Нейппергу и своей ненаглядной Австрии.