Избранник из мечты [Невеста сердится]
Шрифт:
— Расслабься, мой дракон. — Она нежно поцеловала его в губы. — Я не сделаю тебе больно, обещаю.
Эмилия дотронулась до его шрамов — неровных полос на его плечах, тонкой линии на груди и множества других небольших напоминаний о войне — так нежно и благоговейно, будто хотела стереть эти уродливые напоминания о прошлом. Затем Эмилия провела руками по его груди и опустилась ниже, задержавшись прямо над его затвердевшей плотью.
Саймон затаил дыхание, ожидая прикосновения ее пальцев там, где он желал этого больше всего. Но Эмилия скользнула дальше, по его бедрам и икрам.
— Ты так прекрасен, мой дракон! Нежный и сильный, ласковый и грубый. — Эмилия прижалась губами к его груди и кончиком языка коснулась маленькой шишечки его соска. Он застонал от неожиданного прилива чувств.
— Ага, тебе нравится это!
— Да, — прошептал он. — Когда ты так прикасаешься ко мне своими губами и языком, я чувствую себя так, словно во мне заблудилась молния и искры от нее летят во все стороны.
Саймон откинул голову назад и крепче уцепился за простыню, когда Эмилия продвинулась дальше по его груди к животу, продолжая целовать его тело. Еще никогда раньше ни одна женщина не доставляла ему такого наслаждения. К нему еще никогда не прикасались так, словно любят каждый дюйм его тела.
Ее волосы касались его изнемогающей плоти, он посмотрел на Эмилию, борясь с желанием схватить ее прямо сейчас. И в то же время хотелось посмотреть, как далеко она зайдет в этой игре. Он хотел испытать до конца эту сладкую муку. Стараясь сдержать свое учащенное дыхание, Саймон замер в ожидании. Каждый мускул в его теле напрягся, когда Эмилия все же прикоснулась к его восставшей плоти, и Саймон застонал от наслаждения.
— Ты чувствуешь? — прошептала она, глядя на него потемневшими от страсти глазами.
— Да! О небо!
— Странно, но я тоже чувствую вспышку и желание. А ведь ты еще не дотрагивался до меня.
— Освободи меня от оков, дорогая. Разреши, прикоснуться к тебе, принцесса.
Она посмотрела на него, и улыбка появилась у нее на губах:
— Бери, бери все, что хочешь.
Саймон поднялся, рывком схватил Эмилию и повалил на постель, прижав своим телом. Он целовал ее губы, плечи и шею. Она зашевелилась под ним, вытянулась и прижалась к нему, будто хотела раствориться в нем.
Он любовался ее волнующейся грудью, свет луны ласкал плавные линии прекрасных нежных полушарий, их упругие соски. Саймон наклонился к любимой, словно желая выпить до дна сладкий аромат ее кожи. Он ласкал бутоны сосков языком, и с губ Эмилии срывались стоны наслаждения и страсти.
А его губы опускались все ниже, покрывая поцелуями ее живот, проникая в мягкую поросль ее волосков. Эмилия ахнула и вцепилась в его плечи. Саймон ласкал ее, пока она не задрожала от наслаждения. Спустя мгновение женщина сжала его плечи и произнесла:
— Я хочу тебя, мой дракон. Войди в меня! Сейчас!
Ее нежные слова пролились бальзамом на его горящее от страсти тело. Саймон посмотрел ей в глаза и произнес:
— Все что пожелаешь, моя принцесса. Она улыбнулась:
— Ну же, мой любимый дракон, приди в мои объятия!
Он прижался к нежной женской груди, и Эмилия потянулась к нему, не скрывая своего желания. И в
Они двигались в упоительном ритме, отвергая все сомнения и страхи и оставляя лишь любовь и страстный огонь, сжигавший их обоих. А когда луна совершила ленивый поворот на ночном небе, они заснули, мирно обняв друг друга.
Глава 20
Саймон повернулся к Мейтленду, собиравшемуся покинуть свой офис, и сказал:
— Я, пожалуй, побуду здесь еще немного. Хотелось бы посмотреть некоторые доклады по перевозкам на Ямайку.
Хью Мейтленд скептически покачал головой, глядя на бумаги, разбросанные по столу перед Саймоном.
— Блейк, это ваш первый рабочий день после выздоровления. Не следует перенапрягаться.
— Я вернусь домой как раз к обеду.
— Эмилия и моя жена повесят меня, если решат, что я загружаю вас работой.
— Я все объясню Эмилии. Мейтленд пожал плечами:
— Ладно. Но если не успеете к обеду, обещайте вынуть меня из петли, когда вернетесь домой.
— Я приду вовремя.
Саймон облокотился на столешницу, и некоторое время прислушивался к звукам удаляющихся шагов отца Эмилии. Низкий голос Хью пожелал доброй ночи одному из клерков, расположившемуся в офисе. Стенбери и Уитком уже ушли. Через несколько минут контора совсем опустеет.
Саймон повернулся в своем кресле и посмотрел в открытое окно, находившееся у него за спиной. Лучи заходящего солнца коснулись реки, воспламенив ее алыми изолотыми цветами, и покачивавшиеся на волнах темные силуэты кораблей казались еще чернее. Как же ему это все надоело. Саймон чувствовал себя вором, который выжидал, пока все уйдут, чтобы залезть в бумаги Мейтленда и найти улики. Его извиняло только то, что Саймон хотел найти доказательства невиновности Хью Мейтленда.
К тому же следовало заглянуть также в бумаги Стенбери и Уиткома.
Мейтленд. Стенбери, Уитком. Кто-то из них повинен в предательстве. И Саймону впервые в жизни не хотелось выполнять задание и разыскивать преступника.
Сумерки медленно опускались над рекой, и когда в комнате стало достаточно темно, Саймон вытащил из кармана свои золотые часы. Последний клерк должен был уйти несколько минут назад. Если он хотел успеть к обеду в доме Мейтлендов, то может располагать временем менее часа, чтобы проверить бумаги. Этого должно хватить.
Внезапно в холле послышался какой-то звук, и Саймон насторожился. Это были чьи-то тихие, осторожные шаги. Может быть, вернулся один из клерков? Но того, кто вошел в кабинет, Саймон не видел никогда ранее. Неожиданный посетитель — высокий, крепкий — держал в правой руке пистолет, направленный в грудь Саймона.
— Итак, вы не станете делать никаких движений, не так ли? — Мужчина покачал пистолетом, указывая на Саймона. — Иначе эта штука проделает в вас дырку размером с кулак.
Судя по грязной одежде, незваный гость был рабочим в доках или контрабандистом, или и тем и другим. Одного взгляда в его темные глаза было достаточно, чтобы понять, что ему уже приходилось убивать раньше.