Избранник. Трилогия
Шрифт:
Кошки, собачки…
Нет, все-таки это был тот самый домик.
Неужели у всех здешних домиков одинаковые перила украшают крыльцо? Вряд ли…
Осетр ждал, что господин Бажанов-Костромин вступит с ним в разговор, но тот как будто не узнавал старого знакомца. Ну а Осетру и вовсе не требовалось, чтобы его узнавали и с ним разговаривали…
Бажанов открыл незапертую дверь, шагнул через порог, обернулся:
– Заходите, пожалуйста, капитан!
Осетр тоже шагнул через порог.
И как он
Глава пятьдесят пятая
Впрочем, на сей раз он провалялся в отключке очень недолго.
Когда пришел в себя, Бажанов-Костромин склонялся над ним с тампоном, от которого пахло старым добрым нашатырным спиртом. Вряд ли доктор торчал тут с потерявшим сознание командировочным офицером хотя бы пару часов. Уже бы всех на уши поставили…
– Как вы себя чувствуете, капитан?
– Спасибо! – Осетр попытался подняться на ноги.
Подняться удалось без труда.
Нет, капитан – это, прямо скажем, не кадет!
Осетр усмехнулся: мысль была глупа до невозможности.
Бажанов расценил его усмешку по-своему.
– Ну вот и хорошо, – сказал он. – Посидите все-таки самую малость, и отправимся назад.
По-прежнему не наблюдалось никаких признаков того, что «доктор» узнал «пациента».
– Долго я был без памяти?
– Нет, капитан, минут пять, не больше.
Осетр глянул на браслет.
В режиме часов эта штука действовала и на Крестах.
Судя по дисплею, Баженов не соврал.
Разве что браслет тоже отрубался, и его бессознательное состояние длилось на пять минут меньше, чем у хозяина…
Осетр чуть не расхохотался – такой дикой показалась ему эта мысль!
– А что со мной случилось?
Доктор пожал плечами:
– Здешние леса иногда странно воздействуют на приезжих. Если хотите, по возвращении в Етоев проведем обследование вашего организма. Сдадите анализы.
«Ага! – подумал Осетр. – Сейчас! Держи карман шире!»
– Да ладно! – Он легкомысленно махнул рукой.
И едва не спросил: «Неужели вы не узнали меня, Костромин?»
Однако такое поведение было бы уже преступно-легкомысленным.
Если тебя не узнают, так и должно быть. А ты, может, и не должен узнавать господина Костромина. Тебе, может, подобное поведение было внушено еще при прошлом посещении домика с кошачье-собачьим крыльцом. Ты, может, просто его не помнишь…
Интересно, а каковы результаты нынешней работы доктора…
«Магеллановы Облака – достойные спутники нашей Галактики!» – скомандовал сам себе Осетр.
И сдержал облегченный вздох.
Все снова было в полном порядке.
На месте доктора немедленно возникла туманная фигура с черной полоской в районе головы.
Ментальный
«А не устроить ли господину доктору допрос с пристрастием?» – подумал Осетр.
Эта мысль была сама по себе не дика и не глупа. Но… Но что он тут сможет узнать? Выслушать то, что давно известно от Деда? К тому же постоянно борясь с последствиями кодирования и не давая Бажанову-Костромину удрать в небытие…
Нет уж, болт вам всем ржавый в котловину!!! Теперь, господа, я буду поумнее. Сдается мне, что действие этих особых способностей небезгранично, что процесс этот смахивает на работу прибора с аккумулятором. Пока хватает заряда, прибор работает. А потом требуется немедленно нестись на Кресты – подзаряжаться!
И ради чепухи я больше «заряд» тратить не стану. Только в особых случаях – к примеру, когда грозит смерть.
Он отключил свое необычное зрение.
«Серость» исчезла, перед ним снова стоял розовощекий, уверенный в себе доктор Бажанов-Костромин.
– Можете идти, капитан? – спросил он.
– Могу, – сказал Осетр.
– Тогда пойдемте?
– Пойдемте!
Они вышли из домика и добрались до глайдера.
Поднимаясь на борт, Осетр оглянулся.
Похоже, бывать здесь станет для него привычкой. Изобразить перед Дедом потерю внушаемости, и пожалуйте на восстановление…
Через двадцать минут капитан и доктор оказались возле родной гостиницы.
Господину имперскому правозащитнику в его предстоящем вояже в лес ничто не угрожало.
Что и было доказано в этот же день, когда статский советник тоже слетал в гости к кошкам-собачкам.
Оставшаяся часть командировки оказалась совершенно неинтересной.
Чиновничьи хлопоты…
Пантюхин еще пяток дней помотался по окрестностям. В Чертков он так и не заглянул.
Осетр сопровождал господина статского советника во всех оставшихся вояжах.
У него пару раз появлялось желание слетать на берега речки Данилы. Поздороваться с Макарычем, обняться с Маруськой, посмотреть на ее пунцовое от смущения личико… Если она покраснеет, конечно… И на кладбище непременно побывать, на могиле Чинганчгука.
В конце концов, Матвею Спицыну он, Осетр, обязан своей жизнью прежде всего! Так почему бы и не…
Но нет, именно потому и не… Ибо в этом случае смерть Чинганчгука может оказаться совершенно бессмысленной. Смысл этой смерти в его, Осетра, жизни, в его, Осетра, безопасности, в его, Осетра, работе. И во имя этой самой безопасности придется выглядеть в собственных глазах беспамятной сволочью… Ничего не поделаешь, слишком многое поставлено на карту.
Глава пятьдесят шестая