Избранник
Шрифт:
— Я разговаривал с апостолами, — устало кивнул Сашка. — Но пока похвастаться нечем.
Глава города аж застонал.
— Знаете, Александр Иванович, — напряженно посмотрел он Сашке в глаза. — Так дела не делают. Ему, видите ли, похвастаться нечем! Что за пацанячество? Нелли Тимуровна, как я посмотрю, совсем с вами не считается! Вы с ней когда в последний раз говорили?
Сашка прикинул:
— Позавчера.
— А почему вчера еще раз не побеседовали? Вы что, не понимаете, что эти плакаты на спинах — ваш приговор?!
— Понимаю.
— Тогда
Чекист кивнул и показал на стул рядом:
— Присаживайтесь, Александр Иванович.
Сашка сел.
— Слушайте меня внимательно. Сегодня вы находите Нелю, говорите с ней еще раз и объясняете ей, что с Лосем иметь дел нельзя...
— Я уже объяснял...
— Значит, плохо объясняли! — взорвался мэр. — Выборы вот-вот! Каждый голос на учете!
— Подождите, Николай Павлович, — остановил мэра чекист. — Я сам с ним поговорю.
Он принялся говорить, объяснять, чуть не на пальцах показывать, кому и что следует сказать и что затем сделать. А Сашка слушал и терпеливо ждал паузы в этом бесконечном монологе, чтобы наконец-то сказать, что всё давно уже не так просто и пройдет совсем немного времени, как и они это поймут.
— Да он пил, наверное, всю ночь... — с подозрением остановился рядом с ними глава города.
Чекист косо глянул на главу администрации, печально вздохнул, но ничего ему не сказал, а просто продолжил инструктаж. И Сашка слушал, кивал и думал — о себе, о Неле, о дяде Жене, обо всем этом «слетевшем с катушек» городе и снова о себе. Ему как-то не верилось, что и его ждет та же судьба, но и считать себя исключением он не мог.
В приемной послышался какой-то шум, и дверь распахнулась.
— Я занят! — раздраженно отреагировал мэр.
— Дело слишком срочное, Николай Павлович, — раздалось от дверей, и Сашка обомлел и поднял голову.
В дверях стояли Рейнхард, волосатый крепыш Миша и толстая золотозубая врачиха.
— В чем дело? Только быстрее! — поторопил их мэр.
— Похоже, у нас эпидемия, Николай Павлович, — выступил вперед Миша. — И серьезная.
«Слава богу!» — выдохнул Сашка и ощутил, как его бросило в жар.
— Какая, к черту, эпидемия? — недоверчиво пыхнул мэр. — Откуда эпидемия? И что значит «серьезная»? Обосрался кто-нибудь?
— Это какой-то новый штамм, и анамнез пока неясен... — начал было Рейнхард, как его тут же прервал более конкретный коллега:
— Возможно, придется объявить карантин.
— Ка-ран-тин?! — выпучил глаза мэр. — Вы что, господа, ума лишились?! У меня выборы на носу! Какой, к черту, карантин?!
«Черт! — опешил Сашка: на секунду ему показалось, что зрачки у мэра точь-в-точь... — Нет... не может быть! У-фф, кажется, показалось...»
Рейнхард и Миша принялись наперебой объяснять,
— А я всегда говорил, что они там все больные...
Но затем, когда глава города услышал, что инфекция наверняка распространена гораздо шире, по всему городу, он буквально взорвался:
— Вы что, охренели?! У меня важное политическое мероприятие! Мне губернатор через день звонит! Соляры в городе нет! Взлетная полоса только наполовину очищена!
— Субботники придется прекратить в первую очередь, — отважно вставил Рейнхард. — Массовые контакты допускать нельзя.
Мэр изменился в лице, схватился за сердце и тяжело осел в кресло. Воцарилась напряженная тишина.
— Так... давайте по порядку, — тяжело выдохнул он. — И поконкретнее, пожалуйста. Итак... что это за напасть? Сибирка? Чума? Холера? Что за спешка такая?
— Мы не знаем, Николай Павлович, — покачал головой Рейнхард. — Анамнез нехарактерный, возможно, какой-нибудь новый штамм...
Мэр, прерывая врача, нетерпеливо поднял руку:
— Слушайте, не морочьте мне голову вашими штаммами! Погибшие есть?
— Уже двое. Евгений Севастьянович и наша кассирша...
— Всего двое, — поднял брови мэр густые брови, — и то один из них Никитин? Я правильно понял?
— Уже двое, — с акцентом на «уже» жестко произнес главврач.
Мэр понял, что главврач уперся, и сменил тон.
— Тогда давайте еще ближе к делу. Ты, Михаил Львович, в область уже звонил? — поинтересовался он у крепыша.
— Звонил, — присел на стул тот.
— Что сказали?
— Сказали, и без вас проблем хватает, — пожал плечами врач. — У них там народ кефиром отравился, человек двести, наверное... теперь все комиссии только этим и занимаются.
— Что еще сказали? — сунул таблетку под язык мэр.
— А что они могут сказать, Николай Павлович? — печально усмехнулся врач. — Присылайте образцы, будем работать. А когда установим тип инфекции, начнем думать. Хотя бюджет, сами знаете, на это не рассчитан; сотню систем прислать — целая проблема... а нам теперь много чего надо...
Врач начал тщательно перечислять все, чего так остро не хватает единственной городской больнице, и мэр слушал, мрачнел, а когда Михаил Львович закончил, глава города взял со стола карандаш, повертел его, покивал головой и подвел итог:
— Значит, так. Делайте что хотите: посылайте образцы, устанавливайте штамм или что там у вас, выясняйте, что это за инфекция, тогда и поговорим. Но пока у меня на столе не будут лежать официальные документы, я подчеркиваю: официальные, с подписью главврача ОблСЭС, министра здравоохранения области, губернатора, начальника МЧС, наконец... о карантине не может быть и речи. Всё. Можете идти.