Избранники светил
Шрифт:
Разве не вырвался он из сотворенного Совой мира, сосредоточив свою волю через сутру Девы на Войне?
Сова молчала, спокойно поднося к губам пиалу с чаем; казалось, ее внимание полностью поглощено приятным напитком. Только фиолетовые глаза Финальной продолжали невозмутимо и пристально следить за лицом ученика.
Что он увидел? То, как сражаются смертные, лишенные магии. То, как на одной и той же войне восстают герои и убийцы, как бьют издалека и как сходятся лицом к лицу. Все это Сэн Хамар знал… но не
До сегодняшнего дня.
– Мне о многом надо подумать, – проронил он, и Сова кивнула с легкой улыбкой.
– Полагаю, ты теперь лучше поймешь это поле битвы, – заметила она, изящным жестом указывая на грудь собеседника.
На сей раз смысл сказанного был очевиден; в конце концов, этим ощущением была пронизана вся судьба Избранных Марс.
Истинное поле боя каждый носит в себе; без этого нельзя выжить на полях, что находятся вне тела. Но вот каким будет это поле, что есть душа – пожалуй, на этот вопрос не ответит даже самый мудрый наставник. Впрочем, мудрый и не станет отвечать.
– Кажется, – задумчиво произнес Сэн Хамар, – я знаю, каким будет мой мир, если я когда-нибудь освою Калейдоскопическую Логику.
И снова повязал голову темно-красной лентой.
28.09.2012 – 04.10.2012
Звезды. Несущий тишину
Один мой знакомый говорит, что убийство должно обладать тонким вкусом и планироваться с изысканной точностью. Кое в чем он прав, хотя, конечно, он – бог намеренных отравлений и судит предвзято.
Впрочем, я не могу не согласиться с тем, что планировать убийство необходимо очень внимательно и скрупулезно, если хочешь вспоминать исполнение своей задачи без негодования. С полным правом могу сказать, что я всегда уделял планам должное место и всегда сосредотачивался на деталях.
Именно поэтому стража у башни легко меня пропустила. Обыскала, конечно, не нашла ничего, кроме материалов и инструментов стекольщика, лишь скользнула взглядом по желтому плащу. Я совершенно уверен, что стражники его запомнили – и это хорошо.
Как приятно работать в городе, где есть богатые люди, увлекающиеся астрологией – в этом случае всегда найдутся высокие башни с застекленной обсерваторией на самом верху. Сделать так, чтобы стекло разбилось – довольно просто. Прийти вместо стекольщика, ныне наслаждающегося совершенно случайно подвернувшимся ему под руку вином – еще проще.
Нельзя не оценить парадокс: стражники обыскивали меня, беспокоясь за хозяина дома. Я действительно пришел со смертью, но членов этой семьи она не коснется. Пока.
На крыше я разложил ткань, на нее опустились стекла и изогнутый деревянный футляр с инструментами.
Сощурившись, я вгляделся в крышу иного здания – за три дома от этой башни и в сорока футах ниже. В этом городе большинство зданий выстроены в один-два этажа, заинтересовавший меня дом – как раз двухэтажный. Тем лучше, расстояние будет меньше.
Я отделил от футляра незаметную дугу, размотал закрученную вокруг браслета прочную нить. Точнее, называя их настоящими именами – извлек лук и размотал тетиву; упругое дерево легко согнулось в руках, тетива плотно охватила концы лука. Взгляд на крышу – о, вот и он. Полный человек, сдвинувший в сторону кресло и устроившийся в тени под навесом, набивающий трубку. Каждый день – любуется игрой света на башнях дворца правителя и курит… как я уже говорил, приятно иметь дело с человеком привычки.
Пронести стрелы с собой не было бы никакой возможности, но зачем они мне? Пресекать чужие пути по-настоящему можно лишь тогда, когда сам мир служит оружием.
Я взвесил в руке длинный и тонкий кусок стекла, примерил в уме траекторию выстрела и кивнул. Да. Все верно, место выбрано не зря. Что ж, начнем.
Некогда жила дева...
Стекло задрожало, и по нему пробежала едва заметная волна звездного света – изменяя, переплавляя, накладывая иную судьбу…
Судьбу стрелы.
На тетиву легла широкая стрела с листовидным наконечником – с такими в этих краях часто ходят охотники или стражники на городской стене. Полезная и удобная вещь.
Я выпрямился во весь рост, натягивая лук; ради скрытности пришлось пожертвовать качеством оружия, но текущая сквозь меня сила обычно не дает промахнуться – и когда тетива с тихим скрипом поползла назад, я уже знал, что мой снаряд не пройдет мимо.
…что была живым воплощением всего правого в мире.
Тихий звон тетивы.
Шелест наконечника, рассекающего ветер.
Опрокинувшийся назад, натолкнувшийся на опору навеса и бессильно осевший человек в кресле; светло-зеленая одежда теперь темнеет от крови, а под бессильно запрокинутым подбородком выступает длинная полоса стекла, принявшего в момент удара свою истинную судьбу.
Момент финала – трагический и прекрасный одновременно.
Равно без особой спешки и медлительности я вернул тетиву на запястье, а лук соединил с футляром. Собрал оставшиеся стекла и инструменты и двинулся вниз – докладывать о работе и вновь подвергаться обыску – не украл ли ценные астрологические приборы из башни?