Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
милостью. Таким (повторим это снова), как Арцеулов. .
Но даже такого летчика выполнение подобного маневра требует всего, целиком, без остатка. Объема внимания больше ни на что, кроме доминанты
«Попасть на аэродром!», тут не хватает.
У Арцеулова — хватило. Весь отдавшись решению возникшей пилотажной
задачи предельной трудности, он подумал — не мог не подумать — о сидящем за
его спиной, доверившемся ему человеке, вспомнил о возможных исходах
принятого смелого решения
человека хоть часть грозящей им обоим опасности. В который уж раз, прослеживая жизненный путь К. К. Арцеулова, мы становимся перед
невозможностью отделить профессиональное в его личности от нравственного!
В служебной переписке и телеграфном обмене Среднеазиатского отделения
Добролета, Центрального правления Добролета и других организаций, связанных
с аэрофотосъемкой, фамилия Арцеулова повторяется в те годы неоднократно:
«Самолетов в Ташкенте нет ранее второго самолет не будет крайнем случае
можно использовать Арцеулова. .», «Арцеулов съемку закончил», «Арцеулов не
возражает против его оставления у нас», «Ремонт Ю-21 у нас закончен Арцеулов
его будет испытывать и сдаст гражданской инспекции», «Вахшскую работу
придется отложить до весны так как Хэвиленд1 оказался совершенно негодным к
работе. Рассчитывать же что освободится самолет Арцеулова не приходится ибо
на нем остается около 30 часов (ресурса мотора. — М. Г.) минус на перелет 13-14»..Даже из этих наугад вырванных из контекста отрывочных фраз видно, насколько остро не хватало нам
1 Так часто продолжали называть самолет Р-1, представлявший собой незначительное
видоизменение самолета «Хэвиленд ДН-9а».
514
тогда самолетов! И как мало летчиков работало тогда на аэросъемке — в
переписке повторяются одни и те же фамилии. Фамилия Арцеулова чаще других.
Впрочем, последнее лишь частично объясняется ограниченностью круга
действовавших летчиков. Арцеулов был заметен и в компаниях гораздо более
многолюдных.
В Фергане в домике на улице Луначарского № 28, одноэтажном, как в то
время почти все дома в этом тихом городке, кроме бывшего губернаторского, сложилась дружная компания. Вместе с Арцеуловым жили инженер-геодезист В.
С. Флях с женой, инженер В. Г. Николаенко, студентка выпускного курса
Института геодезии и картографии М. Я. Цейтлина и уже известный читателю
фотограмметрист Е. П. Смирнягин. Он вспоминал:
«Жили мы все вместе, жили дружно. Вместе праздновали дни рождения. . В
этой атмосфере с уважением, с любовью относились к нему не только мы, а все, кто его знал.. Всегда элегантен, абсолютно спокоен.. Этот человек был душой
велик!.. Он любил жизнь — и все
преклонялись, тут уж ничего не скажешь. . Он привлекал к себе, как магнит
тянул. Но, между прочим, умел и оттолкнуть от себя того, кто ему не нравился, не приходился по душе. .
Не раз он в разговорах находил тему, которая могла нас заинтересовать. . Я, например, относился довольно критически к балету, и он мне однажды сказал:
— Евгений Павлович, чтобы судить, я вам советую побывать в балете.
Очень спокойно сказал. Я ответил:
— Ну а что там? Голые бабочки прыгают. А он говорит:
— Евгений Павлович, это заблуждение. Объясняется тем, что вы не видели.
Я понял, что сходить в балет нужно. И с тех пор отношусь к этому виду
искусства с большим уважением и любовью.
Поражал он всех вокруг своей интеллигентностью и интеллектом!»
Не все в приведенных здесь воспоминаниях Е. П. Смирнягина относится
именно к ферганскому периоду его знакомства с Арцеуловым (посещение балета, например, состоялось явно позднее, в Москве или другом городе, более крупном, чем Фергана). Тем не менее эти воспоминания хочется привести почти без
515
сокращений как драгоценные свидетельства одного из немногих очевидцев, общавшихся с Константином Константиновичем и по службе, и в домашней
обстановке. И снова мы убеждаемся: умел, очень умел Арцеулов всегда и везде
оставаться самим собой. Ни к кому не подлаживаться. Не искать расположения
кого бы то ни было, «подгоняя» собственные высказывания под предполагаемое
мнение собеседника.
Тысячи километров отделяют Среднюю Азию от Крыма. Однако душевная
привязанность к планеризму, к парению не оставляла Константина
Константиновича нигде. И в Средней Азии он с великим вниманием и
удовольствием наблюдал за орлами, как они парят, снижаются, а потом, не махая
крыльями, опять набирают высоту. И говорил при этом В. А. Эмерику: «Вот
смотри, Виталий! Воздушные потоки! Вот как нужно летать».
Осенью 1928 года в ознаменование 10-летия Красной Армии К. К. Арцеулов
получил почетный подарок — портсигар с надписью: «Стойкому защитнику
пролетарской революции — от Реввоенсовета СССР».
А летний сезон i 929 года — почти до шестого слета планеристов в
Коктебеле, в котором, как мы знаем, он тоже успел принять участие и где
испытывал планер Королева и Люшина, — Константин Константинович
проработал в Сибири. Проводил съемку Курганской и Омской областей. На этот
раз на К-4 — пассажирском самолете конструкции К. А. Калинина, специально
модифицированном для аэрофотосъемки.