Избранное. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
– Твоя смерть трогает тебя за плечо или берет за руку и говорит: пойдем со мной, пора. Это может случиться, когда ты заболела лихорадкой, или подавилась хлебом, или упала с высокой крыши, и посреди твоих мучений смерть приходит к тебе с добром и говорит: успокойся, дитя, успокойся, пойдем со мной, – и ты отплываешь с ней на лодке, в туман. А что происходит там, никто не знает. Никто не возвращался.
Женщина велела ребенку позвать тех, кто снаружи, он подбежал к двери и поговорил с ними. Уилл и Лира недоуменно наблюдали за этим, а галливспайны прислонились друг к другу: смерти, у каждого из членов семьи
– Это ваши смерти? – сказал Тиалис.
– Они, сэр, – ответил Питер.
– Вам известно, когда они вас позовут?
– Нет. Но, когда знаешь, что они близко, это утешает.
Тиалис промолчал, но ясно было, что подобное утешение ему вовсе не по нутру. Смерти вежливо встали вдоль стенки, и странно было видеть, как мало места они занимают и как мало привлекают к себе внимания. Уилл и Лира вскоре совсем перестали смотреть на них, хотя Уилл думал: люди, которых я убил, – их смерти были рядом с ними все время, а они этого не знали, и я не знал…
Женщина, Марта, разложила жаркое по обколотым эмалированным мискам, а часть положила в глубокую чашку для смертей, чтобы они передавали ее друг дружке. Они не ели, но им нравился приятный запах. А семья и гости с жадностью набросились на еду, и Питер спросил ребят, откуда они пришли и каков из себя их мир.
– Я вам все расскажу, – вызвалась Лира.
Когда она это сказала, взяла главную роль на себя, в груди у нее возникло приятное чувство, будто вскипело пузырьками шампанское. Она знала, что Уилл наблюдает за ней, и рада была исполнить то, что получалось у нее всего лучше, – исполнить ради него и ради всех остальных.
Начала она с рассказа о своих родителях. Они были графом и графиней, очень важными и богатыми людьми, которых лишил состояния и бросил в тюрьму политический враг. Но им удалось бежать, они спустились по веревке с маленькой Лирой, которую отец держал на руках, и удалось вернуть фамильное состояние, – после чего на них напали преступники и убили обоих. Лиру тоже убили бы, поджарили и съели, если бы вовремя не пришел на выручку Уилл и не увел ее в лес к волкам, среди которых он вырос. Младенцем он упал за борт отцовского корабля, его прибило к пустынному берегу, и там его вскормила волчица, спасшая ему жизнь.
Люди слушали этот вздор с безмятежной доверчивостью, и даже смерти подошли поближе, чтобы послушать, – одни присели на скамью поблизости, другие легли рядом на пол и с кротким, вежливым выражением на лицах внимали длинной повести о том, как она жила с Уиллом в лесу. Лира и Уилл пожили с волками, а потом перебрались в Оксфорд, работать на кухне в Иордан-колледже. Там они познакомились с Роджером, а когда на Иордан напали кирпичники, жившие на Глинах, им пришлось бежать. Втроем они угнали цыганскую длинную лодку и поплыли вниз по Темзе, чуть не застряли в Абингдонском шлюзе, а потом их потопили уоппингские пираты, и они вплавь добрались до трехмачтового клипера, отплывавшего в китайский порт Ханьчжоу за чаем.
На клипере они встретились с галливспайнами, пришельцами с Луны, – их принесло на Землю могучим ураганом, родившимся на Млечном Пути. Галливспайны прятались в «вороньем гнезде», а она, Уилл и Роджер по очереди их там навещали, только однажды Роджер сорвался и упал в море.
Они
И так далее. Время от времени она обращалась к Уиллу или шпионам за подтверждением, и Салмакия прибавляла какие-нибудь детали, Уилл кивал, и, наконец, повесть подошла к тому месту, где дети и их друзья с Луны решили отправиться в страну мертвых, чтобы выяснить у родителей, где закопаны фамильные сокровища.
– Если бы мы там знали о своих смертях, как вы здесь, то, наверное, было бы проще, – сказала она, – но, считаю, нам повезло, что мы нашли дорогу сюда и можем спросить у вас совета. И спасибо вам за вашу доброту и за то, что выслушали и накормили нас, это очень мило с вашей стороны.
Но что нам нужно сейчас – или утром – понимаете, нам нужно как-то переплыть туда, куда отбывают мертвые. Какую-нибудь лодку тут нельзя нанять?
Лица взрослых выразили сомнение. Усталые дети переводили сонный взгляд с одного взрослого на другого, но никто не представлял себе, где можно найти лодку.
И тогда раздался голос, которого они раньше не слышали. Голос из-под одеял в углу, надтреснутый, гнусавый, не женский голос, не живой: это заговорила бабушкина смерть.
– Переплыть озеро и попасть в страну мертвых, – сказала она, наставив костлявый палец на Лиру, – вы можете только со своими смертями. Вы должны их позвать. Я слышала о людях вроде вас, которые не подпускают к себе свою смерть. Они ее не любят, и она из вежливости держится незаметно. Но она недалеко. Ты поворачиваешь голову, а она ныряет тебе за спину. Куда ни посмотришь, она прячется. Может спрятаться в чашке. Или в капле росы. Или в дуновении ветра. Не так, как мы со старухой Мартой. – Она ущипнула старуху за морщинистую щеку, а та оттолкнула ее руку. – Мы живем в любви и дружбе. Вот тебе ответ, вот что ты должна сделать, скажи: добро пожаловать, подружись с ней, будь к ней добра, подзови к себе поближе и тогда увидишь, о чем с ней можно будет договориться.
Слова ее падали в душу Лиры, как тяжелые камни, и Уилл тоже чувствовал их мертвый груз.
– Как нам это сделать? – спросил он.
– Надо только захотеть, и все сделано.
– Подождите, – сказал Тиалис.
Все взгляды обратились на него, а смерти, лежавшие на полу, сели и повернули свои кроткие бездумные лица к этому страстному человечку. Он стоял рядом с Салмакией, положив руку ей на плечо. Лира понимала, о чем он думает: он хотел сказать, что это зашло слишком далеко, надо возвращаться, этой безответственной глупости пора положить конец. И она вмешалась.
– Извините, – сказала она Питеру, – нам с моим другом кавалером Тиалисом надо на минутку выйти, потому что он хочет поговорить со своими друзьями на Луне через мой особый аппарат. Мы ненадолго.
Она осторожно подняла его, стараясь не задеть за шпоры, и вынесла за дверь, в темноту, где оторвавшийся лист гофрированного железа меланхолически стучал о крышу на холодном ветру.
– Остановись, – сказал Тиалис, когда она посадила его на перевернутую керосиновую бочку под лампой, раскачивавшейся на проводе. – Это уже слишком. Хватит.