Избранное. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
Малкольма это потрясло до глубины души. Он никогда еще не встречал ни искалеченных деймонов, ни гиен, и никогда не сталкивался с существом, источавшим такую свирепую злобу. Но, тем не менее…
– Мы должны… – начала Аста.
– Знаю. Стань совой.
Мгновенно преобразившись, она села ему на плечо и устремила зоркие совиные глаза в темноту вокруг мастерской.
– Никого не видно, – прошептала она.
– Смотри туда все время. Не отворачивайся.
Чтобы не скрипеть гравием, Малкольм припустил обратно вдоль дорожки –
– Малкольм! – обернулась сестра Фенелла. – Ты что-то забыл?
– Мне надо кое-что сказать сестре Бенедикте. Она у себя в кабинете?
– Полагаю, да, милый. У тебя все хорошо?
– Да, да, – пробормотал Малкольм, уже выбегая в коридор. Возле комнаты Лиры в воздухе все еще витал слабый запах краски. Малкольм добежал до кабинета и постучал в дверь.
– Войдите, – отозвалась сестра Бенедикта и удивленно моргнула, увидев на пороге сына трактирщика. – Что случилось, Малкольм?
– Я видел… только что… мы возвращались домой мимо мастерской мистера Тапхауса и увидели там человека… у него деймон – гиена на трех ногах… и они…
– Не торопись, – сказала настоятельница. – Ты хорошо их рассмотрел?
– Только деймона. Она… у нее всего три ноги, и она… Мне показалось, им тут делать нечего, и я… то есть, я подумал, вам следует знать, и проверить лишний раз, хорошо ли заперты ставни.
Он так и не смог рассказать, что сделала эта гиена. Даже если бы удалось подобрать подходящие слова, он все равно бы не сумел передать все презрение и ненависть, которые та вложила в свой поступок. Не сумел бы объяснить, как это было грязно и унизительно.
Но, должно быть, сестра Бенедикта что-то поняла по его лицу. Она отложила перо, подошла к Малкольму и положила руку ему на плечо. Это само по себе было удивительно: до сих пор она, кажется, ни разу к нему не прикасалась.
– И ты вернулся предупредить нас, – договорила она за него. – Молодец, Малкольм. Ты все сделал правильно. А теперь пойдем, я провожу тебя домой.
– Вы хотите пойти со мной? Нет, не надо!
– Не хочешь? Ну что ж, тогда я просто постою в дверях и посмотрю, чтобы с тобой ничего не случилось. Ты не против?
– Только будьте осторожны, сестра! Он… не знаю, как сказать… вы когда-нибудь слыхали о людях с такими деймонами?
– Чего только не услышишь за долгую жизнь. Вопрос только в том, стоит ли слушать все подряд. Пойдем.
– Я не хотел пугать сестру Фенеллу.
– Вот и молодец.
– А Лира…
– Она спит. Ты сможешь повидать ее завтра. За ставнями мистера Тапхауса ей ничего не грозит.
Пока они шли через кухню, сестра Фенелла провожала их удивленным взглядом. Сестра Бенедикта подвела Малкольма к двери:
– Не хочешь взять фонарь?
– Ох, нет, спасибо. Не надо, правда. Там довольно светло… и Аста может превращаться в сову.
–
– Спасибо вам, сестра! Доброй ночи! И хорошенько заприте двери.
– Обязательно. Доброй ночи, Малкольм.
Малкольм понятия не имел, что она сможет сделать, если тот человек все-таки выскочит и бросится на него, но пока монахиня смотрела ему вслед, он чувствовал себя под защитой, – и знал, что она действительно не сведет с него глаз, пока он не дойдет до моста.
Добравшись, он обернулся и помахал ей. Сестра Бенедикта помахала в ответ и ушла внутрь, закрыв за собой дверь.
Всю дорогу до дома Малкольм бежал, а Аста летела чуть впереди. В кухню они ворвались одновременно.
– Ну наконец-то, – проворчала мать.
– А где папа?
– На крыше, подает сигналы марсианам. А сам-то ты как думаешь?
Малкольм бросился в бар – и замер на пороге, как вкопанный. На одном из высоких табуретов сидел, опершись локтем о стойку, незнакомый человек, а у ног его лежала гиена. Гиена без одной передней лапы.
Незнакомец беседовал с отцом Малкольма. В зале было с полдюжины других клиентов, но все держались поодаль. Даже двое завсегдатаев, которые всегда стояли у стойки, сегодня заняли столик в дальнем углу; остальные сидели рядом с ними, – как будто никто не хотел очутиться слишком близко от человека с гиеной.
Малкольму это сразу бросилось в глаза. Потом он перевел взгляд на отца и от души тому посочувствовал. Когда незнакомец повернулся и посмотрел на Малкольма, папа опустил голову. На лице его было написано усталое, беспомощное отвращение. Но как только гость снова повернулся к нему, мистер Полстед поднял голову и изобразил приветливую улыбку, а затем метнул сердитый взгляд на Малкольма:
– Где тебя носило?
– Где всегда, – буркнул Малкольм и отвернулся. Гиена-деймон щелкнула зубами – острыми желтыми зубами, которые казались слишком большими для такой маленькой головы. Она была удивительно уродлива. Наверное, тому, кто лишил ее передней лапы, пришлось несладко, если только этим зубам удалось добраться до обидчика.
Малкольм направился в дальний конец зала, к посетителям.
– Желаете чего-нибудь, джентльмены? – спросил он, остро чувствуя, как дрожит его голос в напряженной тишине, царившей сегодня в баре.
Он принял заказ на пару пинт и двинулся было к стойке, но остановился: один из клиентов украдкой схватил его за рукав. Обернуться Малкольм не посмел.
– Видишь того типа? – донесся шепот из-за столика. – Будь с ним поосторожнее.
С этими словами советчик отпустил его рукав, и Малкольм отнес пустые кружки в другой конец бара. Аста, разумеется, пристально следила за человеком с гиеной, а чтобы тот не перехватил ее взгляд, превратилась в божью коровку.
– Пойду посмотрю, как там в Зале-на-Террасе, – сказал Малкольм отцу, и тот коротко кивнул.