Избранное. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
– И что же?
– Она видела, как там кого-то убили.
Малкольму парень понравился. Явно нервничает, но это не мешает ему говорить честно и четко.
– А имя тебе откуда известно? Лира сказала?
– Она сказала, вы знаете о происшествии у реки. И еще, что жила тут, в «Форели», но ей пришлось срочно уйти, потому что…
Говорить ему, кажется, было тяжело. Малкольм подождал. Дик оглянулся по сторонам, наклонился к нему поближе и почти прошептал:
– Ей было… в общем, все дело в ее деймоне, Пане… он ушел. Его с ней не было. Просто взял и исчез.
Ну конечно, подумал Малкольм. Конечно, это все меняет.
–
– А как его зовут?
– Деда-то? Джорджо Брабандт.
– А того человека на болотах?
– Не знаю. Этого она не сказала.
– У нее с собой что-то было?
– Один только рюкзак.
– Когда это все случилось?
– Довольно рано, я только домой пришел. Работал в ночную на Королевской почте.
– Это не ты ей про Бенни Морриса рассказал?
– Я самый.
Дик хотел спросить, не узнал ли Малкольм чего-нибудь о том человеке, но вовремя прикусил язык. Малкольм тем временем вытащил карандаш и записную книжку, написал что-то, вырвал страницу и протянул ему.
– Вот этим двум людям можно доверять. Они хорошо знают Лиру и очень хотят знать, куда она подевалась. Если сможешь сказать им то, что сказал сейчас мне, я буду очень признателен. И если у тебя найдется время хоть иногда заходить сюда, мои мать с отцом будут рады хоть что-нибудь узнать о Лире. Но больше никому не говори.
Он дал Дику адреса Элис и Ханны.
– А вы, стало быть, за границу отправляетесь? – спросил Дик.
– Да, к сожалению. Хотел бы я этого избежать, да не могу. Слушай, есть еще шанс, что Пан, ее деймон, объявится. Он в такой же опасности, как и она. Если он тебя знает, может тоже прийти за помощью к тебе.
– Я всегда думал, что люди умирают, если вот так… разделяются. Просто глазам своим не поверил, когда увидел ее.
– Не всегда. Скажи-ка, а не знаешь ли ты часом что-нибудь про человека по имени Саймон Талбот?
– Никогда про него не слышал. Он имеет какое-то отношение ко всему этому делу?
– Очень возможно. Где ты живешь, кстати?
Дик сказал, и Малкольм записал.
– Вы надолго уезжаете?
– Пока непонятно. А, вот еще что: одной из двух леди, чьи имена я тебе написал, доктору Релф, будет очень интересно узнать о Бенни Моррисе все, что ты сможешь ей сообщить. Он ведь скоро снова на работу выходит.
– Вы, значит, к нему наведывались?
– Ага.
– Это он… все сделал?
– Говорит, не он.
– А вы… из полиции?
– Нет, просто из университетских. Слушай, мне пора – много дел перед отъездом. Спасибо, что пришел, Дик. Когда вернусь, с меня выпивка.
Они пожали друг другу руки.
– Ну, бывайте.
Дик проводил его взглядом и решил, что двигается он на редкость легко для такого крупного парня.
Примерно в это же время Пантелеймон сидел, притаившись в тени разрушенного склада на верфях в устье Темзы, и наблюдал, как трое матросов крадут корабельный винт.
Небеса сегодня были не слишком щедры на свет: сквозь рваные облака слабо мигали несколько звездочек; луна куда-то отлучилась. На стене склада покачивался, едва мерцая, антарный фонарь, да
Поднимался прилив. Сброшенный за борт мусор неторопливо плыл вверх по течению – мимо гнилого скелета старой баржи, мимо битых бутылок и жестянок, покачивавшихся в прибрежной грязи. Вода молча и неторопливо поднимала каботажник стоймя. Пантелеймон внимательно наблюдал.
Он не отходил далеко от «Эльзы» со вчерашней ночи, когда добрался до этого грязного маленького порта и услышал на борту немецкую речь. Разобрал он немногое, но понял, что команда собирается с приливом сняться с якоря, пересечь Канал и пойти на север, в Куксхафен, близ Гамбурга. Тут-то Пан и решил, что ему надо к ним: Куксхафен находился в устье Эльбы, и если много миль двигаться вдоль нее в глубь континента, можно попасть в Виттенберг, где живет этот философ, Готфрид Бранде.
Лучшего и пожелать было нельзя.
Команда «Эльзы» ждала какой-то груз, но поставщик их кинул – вернее, судя по тому, что Пан расслышал, шкипер перепутал дату. Капитан со старпомом целый день толклись на палубе, хлестали пиво и швыряли бутылки за борт. Наконец шкипер согласился поделить прибыль пополам, старпом сдался и пообещал помочь стащить винт.
Пан решил, что это его шанс. Как только гребная лодчонка поползла через протоку к каботажнику, он тихонько прокрался вдоль пирса и вспрыгнул на трап. Кроме капитана и шкипера, на суде было четверо матросов: один сейчас греб на лодке, еще двое дрыхли в трюме, а четвертый наблюдал за экспедицией, облокотившись на леер. «Эльза» оказалась куда старше, чем думал Пан, – вся чиненая-перечиненая, паруса в лохмотьях, палуба грязная, покрытая слизью и ржавчиной.
Зато тут куча мест, где можно спрятаться, подумал Пан, уселся в тени рубки и стал смотреть, как воры лезут на каботажник. Ну, старпому точно удалось влезть. Шкипер пробовал дважды, но у него ничего не получилось. Помощник был помоложе, более худой, да и руки у него были длиннее, а капитан – толст как бочка, кривоног, на три четверти состоял из спиртного и свои шестьдесят давно оставил позади. Зато упорства ему было не занимать.
Он во весь рост стоял в раскачивающемся ялике, держась рукой за борт каботажника, и ревел оттуда приказы старпому, который пытался высвободить ближайшую шлюп-балку из оков ржавчины, чтобы свесить ее над водой. Ругательства и оскорбления фонтаном поднимались вверх, пока старпом не перевесился через борт и не рявкнул что-то в ответ. Его деймон-чайка тоже что-то ехидно квакнул. В немецком Пан разбирался, естественно, не лучше Лиры, но понять общее направление беседы труда не составляло.