Избранное. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
Итак, единой линии руководства не было. Существовало множество самостоятельных групп: советов и коллегий, комитетов и судов. То и дело возникали новые организации; оказавшись под управлением амбициозного и талантливого руководителя, они расцветали, если же лидеру не хватало смелости и дальновидности – чахли и гибли. В итоге сила, известная как Магистериум, представляла собой бурлящую массу фракций, соперничающих между собой, завидующих друг другу и никому не доверяющих. Объединяла их лишь жажда власти и готовность добиваться ее любой ценой.
И лидеры этих фракций – директор Дисциплинарного
Всего в Секретариате Святого Присутствия, в его обшитом дубовыми панелями Зале совета, собралось пятьдесят три человека – мужчины и женщины. Префект Секретариата получил привилегию занять председательское кресло.
– Братья и сестры, – начал префект, – именем и властью Всевышнего мы ныне призваны обсудить поистине безотлагательный вопрос. В последние годы наша вера претерпевала множество испытаний и сталкивалась со многими угрозами. Ереси процветают, святотатцы остаются безнаказанными, и сами догмы, которым мы следовали на протяжении двух тысяч лет, повсеместно подвергаются осмеянию. Пробил час всем истинно верующим собраться вместе и возвысить свои голоса так, чтобы их услышали.
В то же время, – продолжал он, – на Востоке перед нами открываются возможности столь богатые и многообещающие, что при виде их ободрятся даже самые отчаявшиеся сердца. Это возможность усилить наше влияние и обрушить свою мощь на всех, кто противился и до сих пор противится благодати Святого Магистериума.
Сообщая вам эти известия, – а вскоре вы услышите гораздо больше, – я в то же время чувствую, что обязан призвать вас всех усерднейше молиться о ниспослании мудрости, которая понадобится нам, чтобы справиться с новой ситуацией. И вот первый вопрос, который я вынужден поставить перед вами. Наша древняя организация, представленная здесь пятьюдесятью тремя мужчинами и женщинами, чья вера и честность выше всяких похвал; наша, повторю, организация – не слишком ли она велика? Не слишком ли нас много, чтобы принимать быстрые решения и действовать мощно и эффективно? Не стоит ли задуматься о выгодах, которые могут воспоследовать за передачей полномочий в сфере большой политики не столь многочисленному совету, а более подвижному, решительному и способному обеспечить руководство, столь важное в наши беспокойные времена?
Марсель Деламар, представитель от La Maison Juste, слушал речь префекта с глубоким удовлетворением. Разумеется, никто никогда об этом не узнает, но речь для префекта написал он сам. Более того,
Откинувшись на спинку кресла и сложив руки на груди, он наблюдал за открывшимися дебатами.
Когда они добрались до края Болот, уже стемнело и пошел дождь. В это время Джорджо Брабандт обычно начинал искать подходящее место, чтобы пришвартоваться на ночь, но сейчас они подошли так близко к его родным водам, что останавливаться не хотелось. Он знал каждый поворот, каждую излучину водяного лабиринта, а фонари, которые он велел Лире повесить на носу и корме, были просто учтивостью по отношению к другим лодочникам. Сам мастер Брабандт не заблудился бы здесь и в кромешной тьме.
– А когда мы дойдем до Болот, мастер Би? – спросила Лира.
– Считай, уже дошли, – ответил тот. – Тут тебе ни границы, ни таможни, так что и не поймешь, где они начинаются. Вот только что ждал, когда же начнутся Болота, – глядь, а ты уже там.
– А как же вы это понимаете?
– Да просто чую. Если ты цыган, то просто знаешь, что вернулся домой. А если не цыган, дело другое: сразу становится не по себе, будто все боггарты и жуткие твари из-под воды на тебя смотрят. Ничего такого не чуешь?
– Не-а.
– Хм-м. Ну, может, мы еще не дошли. Или я мало сказок тебе рассказывал.
Он стоял у руля в дождевике и зюйдвестке, а Лира сидела на пороге рубки, завернувшись в старый плащ Джорджо. Желтый свет фонаря разливался вокруг лодки и выхватывал из тьмы капли дождя, неутомимо барабанившего по палубе. Лира помнила, что в камбузе, на нафтовой плитке, варится картошка; скоро нужно будет пойти и поджарить к ней несколько ломтиков бекона.
– А когда мы доберемся до Зала, как вы думаете? – спросила она, имея в виду большой зал, где цыгане проводили общие собрания, центр всей их общественной жизни.
– Ну, есть один способ понять.
– Какой?
– Когда подойдешь так близко, что его станет видно, значит, ты уже почти там.
– Да, это конечно…
И тут мастер Брабандт вскинул руку, призывая Лиру замолчать, а его деймон в тот же миг поднял голову к небу. Брабандт сдвинул зюйдвестку на лоб, заслоняя глаза козырьком, и тоже посмотрел вверх, а следом за ними – и Лира. Она не увидела ничего, только услышала какой-то глухой рокот из-за туч.
– Лира, живо беги, погаси огонь на носу, – велел Брабандт, одной рукой схватившись за рычаг тормоза, а другой потянувшись к фонарю на корме.
Отблесков света на крыше рубки еще хватило, чтобы Лира без труда добралась до фонаря на носу лодки. Прикрутив фитиль, чтобы пламя погасло, она снова услышала тот же звук, а миг спустя увидела и его источник: бледный, похожий на огромное яйцо дирижабль, медленно скользящий под самыми облаками. Он держался чуть позади лодки, по правому борту. Огней на нем не было.
Лира ощупью пробралась в рубку. Брабандт уже увел «Деву» в сторону от прежнего курса и приглушил мотор. Через несколько секунд Лира ощутила легкий толчок – лодка ткнулась в поросший травой берег.