Избранное. Компиляция. Книги 1-11

Пулман Филип

– Я своими ушами слышал, как он говорил об этом с Германом. Это непростые пассажиры.

– И что в них такого непростого?

– Без паспортов. Вообще без документов, понимаешь?

– А деньги? Деньги-то у них есть?

– И денег нет.

– Так на кой черт они сдались старику?

– У него сделка с какой-то крупной фермой в Эссексе. Этих людей везут по рекам с юга – из Турции или уж я не знаю откуда. В Германии для них работы нет, но тот фермер охотно возьмет работников, которым не надо платить. Ну, кормить-то их придется, и крыша над головой нужна, но денег платить не

надо. И уйти они никуда не смогут, без документов-то…

– Не понял, мы что, рабами теперь торгуем?

– Мне это тоже не по душе, но ты же его знаешь, Ганса Флинта. Что ему в голову втемяшится, то он и сделает, а там хоть трава не расти.

– Да уж как не знать. Мерзавец косолапый!

Еще несколько минут они курили молча, затем один встал, выбил трубку и тщательно втоптал пепел в лужицу трюмной воды.

– Пошли, – сказал он. – Возьми картошку, а я еще пороюсь, поищу пива. Вдруг хоть что-нибудь осталось.

– Вот что я тебе скажу, – второй матрос тоже встал. – Мне это уже поперек горла. Как только заплатят, свалю отсюда.

– Я тебя понимаю. Да только заруби себе на носу: Флинт сначала скажет, что заплатит после того, как сбагрит винт. Потом – после того, как получит деньги от фермера. А потом еще что-нибудь придумает. Помнишь старого Густава? Тот в конце концов так и остался без денег. Плюнул и ушел.

Он толкнул крышку люка, и матросы полезли наверх, под дождь, а Пан остался один, в холоде и темноте. Даже призраки к нему не вернулись… возможно, это все-таки был просто сон.

Глава 16. Lignum vitae

Лира проснулась ранним вечером, встревоженная, с тяжелой головой и совсем не отдохнувшая. Поужинав мидиями и картофельным пюре с Ма Костой и рассказав ей, как живется в школе и колледже, она вспомнила, что Фардер Корам велел ей прийти попозже, и направилась к нему.

Старый цыган сидел при свете лампы. Глаза у него блестели, и ему явно не терпелось поговорить, словно у него был секрет, которым он хотел поделиться. Но сперва он велел Лире подбросить еще полено в железную печку и налить им по стаканчику йеннивера.

Лира уселась во второе кресло и сделала глоток прозрачного холодного напитка.

– Ну, что ж, – молвил Фардер Корам, – кое-что из того, что ты сказала, или, может, я сам сказал, или вовсе не это, а что-то другое… Словом, я всё думал про это твое путешествие. И про ведьм.

– Да! – тихо воскликнула она. – Может, нам с вами одно и то же пришло в голову? Если люди будут считать, что я ведьма, они не станут…

– Вот именно. Допустим, ведьма забралась так далеко на юг, как, бывало, моя Серафина…

– …и потеряла свою сосновую ветвь, или ее кто-то украл, или вроде того…

– Вот-вот. Ей пришлось бы оставаться на земле, пока она не найдет дорогу назад, на север. Мы с тобой и впрямь об одном думаем. Но тебе придется нелегко. Люди, может, и поверят, что ты ведьма и потому с тобой нет Пана, но не забывай: ведьм они боятся, а бывает, что и ненавидят.

– Значит, придется быть осторожной. Но это я умею.

– А еще удачливой. Но, знаешь, это и правда может сработать. За исключением… В общем, с обычными людьми все получится. Но что,

если ты встретишь настоящую ведьму?

– Что настоящей ведьме делать в Центральной Азии?

– В тех краях, куда ты собралась, с ведьмами тоже знакомы. Ведьмы иногда забираются очень далеко – по торговым делам, по дипломатическим или для учебы. Так что тебе придется заранее придумать, что и кому говорить. И особенно – настоящей ведьме, если она тебе попадется.

– Я все-таки очень молода, это мне на руку. Значит, я только что впервые рассталась со своим деймоном в… в Сибири…

– На Тунгуске.

– Да. И до сих пор учусь ведовству. Правда, я не выгляжу как ведьма, в этом все дело.

– Ну, не знаю. Многих ведьм ты повидала, когда мы были на Севере?

– Сотни!

– Да, но все они были из клана Серафины или из родственных ему. И все они похожи друг на друга, но не одинаковые. Есть ведьмы со светлыми волосами и светлыми глазами, а есть черноволосые, и разрез глаз у них другой. Как по мне, ты бы запросто сошла за ведьму, если бы дело было только во внешности.

– Ма Коста как-то сказала, что у меня ведьмино масло в душе.

– Ну, вот и отлично! – Эта безумная идея явно вызывала у Фардера Корама неподдельный энтузиазм.

– А еще язык, – возразила Лира. – Ни на одном из их языков я не говорю.

– Этот мост мы потом перейдем. Подай-ка мне атлас с полки.

Атлас оказался старый и потрепанный: страницы едва держались вместе. Старик положил его на колени и открыл карту Крайнего Севера.

– Гляди, – он ткнул пальцем в Северный Ледовитый океан.

– Что это? – Лира обошла его и заглянула через плечо.

– Новый Киевск. Вот отсюда ты вполне можешь быть. Крошечный островок, но на нем есть свой ведьминский клан, очень свирепый и гордый – именно потому, что такой маленький. Что за великая цель погнала тебя так далеко на юг, придумаешь сама. Девчонкой ты такую кудель часами могла прясть, а все слушали и верили каждому слову.

– Да, раньше я умела, – сказала Лира, и на мгновение восторг от сочинения таких историй вновь затопил ей душу, и в глазах загорелся огонь – и старик увидел его… – Но теперь разучилась. Больше не умею сочинять. Это были просто фантазии. Я брала свои истории из воздуха, и в них не было ни капли правды. Наверное, Пан прав, и у меня нет настоящего воображения. Я просто вздорщица.

– Ты – что?..

– Так мистер Скорсби говорил. Он объяснял, что есть люди, которые говорят только правду, и для этого им нужно знать, какова она, эта правда. Есть вруны, им тоже нужно знать правду, но лишь для того, чтобы избегать ее или подменять враньем. А еще есть вздорщики, которым на правду вообще плевать, она им неинтересна. Они не правду говорят и не врут – они несут вздор. Им интересно только представление, которое они разыгрывают. Я помню, как он это говорил, только тогда я не поняла, что это и ко мне тоже относится. Поняла только позже, после того, как побывала в мире мертвых. История, которую я там рассказала призракам детей, вздором не была – это была самая настоящая правда, потому-то гарпии ее и слушали. А вот все остальные мои россказни – это был вздор чистой воды. Но больше я такого делать не могу.